— Поговори с отцом, Джейсон. Объясни, как важно тебе знать правду.
— Он больше ничего не скажет, — уверенно заявляю я. Слишком хорошо знаю своего отца, что бы надеяться на его откровенность.
— Ты должен все взвесить, прежде, чем мы прибегнем к гипнозу. И, пожалуйста, подумай над тем, что бы привести ко мне свою подругу.
— Нет, — отрезаю я, качнув головой. Исподлобья смотрю на доктора. — Лекси — моя проблема.
— Я понимаю, чего ты боишься. Ты можешь сколько угодно быть уверенным в том, что твоего образования хватит, что бы помочь ей своими силами, и в глубине души ты считаешь себя гением. Но на самом деле, каждый новый день для нее может закончиться плачевно. Ты не можешь быть рядом каждую минуту, Джейсон. Да, она находится сейчас полностью в твоей власти, под твоим психологическим давлением, и ты уверен, что контролируешь ее разум, ее действия. У меня были случаи самоубийств клиенток, которые находились в подобных ситуациях. Она может выглядеть спокойной, но в любой момент может резко начаться кризис, когда ты не будешь способен предугадать и остановить ее. У меня больше опыта, и я знаю, о чем говорю. Я не смог помочь этим женщинам, потому что они пришли слишком поздно.
— Лекси этого не сделает. — Упрямо поджимаю губы. Последние дни, после того случая на кухне, между нами установилось подобие мира и взаимопонимания. Я ни разу не ударил ее за это время, ни одного нового синяка на моей малышке. Я горжусь собой. — У нас все хорошо.
— Это временно, Джейсон.
— Я справлюсь, док.
— Если я помогу твоей подруге, ты не обязательно потеряешь ее. Мы можем работать вместе над вашими отношениями.
— Я сказал — нет. Это мое последнее слово, — по слогам проговариваю я. И, судя по выражению разочарования на лице доктора, он меня понял.
«Есть три базовых переживания, способных изменить наш эгоцентризм, это возможно: через страдание, через признание власти, чья сила превышает влияние нашей воли на нашу жизнь, и через проявление заботы не о себе, а ком — то другом.»
Джон Сэнфорд
Лекси
Это случится завтра. Не могу поверить, и я просто в ужасе. На самом деле, я в шаге от того, что бы передумать. Меня трясет от противоречивых эмоций. Бросает то в жар, то в холод. Сама себя не контролирую. Мысли спутались, руки холодные, как лед, сердце тарабанит так, что вся грудная клетка болит. Должна ли я радоваться? Считать минуты? Я не знаю. Ничего не понимаю. Хочу остаться в этом дне. Навсегда.
Прошло восемь дней, а от Мика не было никаких вестей. Послезавтра Джейсон увез бы меня в Германию, и мое освобождение отложилось бы ещё на месяц, может, больше. Я уже смирилась с тем, что Мик или передумал, или не нашел деньги, но сегодня мне позвонила Марина. Она сказала, что мой друг принес для меня сумку с вещами, и спросила, когда я могу ее забрать.