Потянулся.
За окном разливалось весеннее солнышко — не обманула нас Пасха, сдержала обещание, что будет Светлый день! Я накинул на себя кой-какую одежонку и в сени потрусил, в туалет.
Толкнул обитую войлоком дверь, увидел столбы солнечного света, косо падавшие в сени через окно. В широких лучах играли пылинки.
И тут возле двери на крылечко, под керогазом, который бабушка уже выставила в сени из кухни — «тёпло уже, будем в сенях готовить», что-то завозилось с деловитым сопеньем. Большое что-то завозилось! Я замер от страха.
А из-под того столика, на котором керогаз стоял, неспешно, вразвалочку вывалился… он, наш Крыс! Я так ждал этой встречи, но сейчас был не рад тому, что увидел.
Грузно переваливаясь на передних лапах и вихляя толстым задом с рыжими подпалинами, Крыс ковылял неспешно, плюхался низким брюхом о половики в лучах солнечного света. Под его лоснящейся, рыжевато-серой шкурой перекатывались волны подкожного жира, складчатая холка топорщилась толстыми короткими волосками щетины. Бесцветный, полупрозрачный хвост, подрагивая, волочился за этим жутким чудовищем.
Крыс наискось пересекал пространство сеней, направляясь к темному прогалу под чуланной дверью. Он нисколечко не боялся меня, он меня знать не желал и «за дело не считал».
И он не утерпел, он должен был обязательно показать мне, насколько я ничтожен, жалок и труслив по сравнению с ним. Не доковыляв до зияющей черной полосы проема под дверью, Крыс оглянулся на меня и по-поросячьи хрюкнул дважды, не хрюкнул даже, а всхрапнул, втягивая воздух ноздрями:
— Хр, хр!
И оскалил загнутые зубы.
Это был огромный, потрясающий и колоссальный Крыс!
Его широченный зад с белой проплешиной уже готов был скрыться в утробе чулана, как я, не соображая, что делаю, схватил большой молоток, стоявший под лестницей на чердак — бабушка называла этот молоток «кувалдочкой» — и что есть мочи швырнул его вослед наглому Крысу. Судорожно швырнул, и кувалдочка, нелепо сорвавшись с руки, улетела в сторону керогаза, с грохотом опрокинула пустую кастрюлю.
Крыс поднырнул под дверь чулана.
15
Мне не терпелось рассказать бабушке про встречу с Крысом, но я сдерживал себя, припасая эту главную новость «на потом».
— Ну, Саша, садись к столу, разговляться будем, — сказала бабушка, придя из церкви.
Она, как и вчера, была в парадной жакетке, а платок с красными цветами она, сев за стол, не сняла.
Это диковинное слово — «разговляться» — звучало странно и как-то не к месту, как «гавот» из песни «Хоть поверьте, хоть проверьте». Мне тогда послышалась в нем другая буква вместо «л», тоже звонкая… Вот через эту букву я и повторил новое для меня словечко.