Марк порой размышлял о том, что было бы, если бы у него был ребенок. Дочь или сын, не столь важно. Но с другой стороны у него часто возникали мысли о том, что он не хотел бы иметь детей вовсе. Это связано было не столько с финансовым вопросом — он думал об этом, даже если у него было бы много денег — сколько с его жизненной философией за последние годы. Суть его мысли была такова, что жизнь есть страдание, он всегда это повторял, и Марк не хотел бы приносить в этот мир того, кто так же, как и он сам, ежедневно борясь с этой жизнью, будет страдать. А его ребенок будет страдать обязательно. Страдают все: и богачи и нищие, и праведники и грешники — здесь нет никаких исключений, хотя, конечно, разница лишь в степени этого страдания, но у большинства людей она не сильно различается между собой. Парень не хотел видеть, как страдает его ребенок, потому что это будет вызывать сильные переживания и у него самого, а если с его ребенком что0нибудь случится, то Марк думал, что и вовсе сойдет с ума.
Многие называют жизнь даром, и им кажется, что все зависит лишь от мировоззрения человека, который может чувствовать себя счастливым в этом мире. Марк не отрицал этого, но все же считал, что страдания в нем намного больше, и очень часто этот «дар» не стоил и выеденного яйца, особенно если тебя постигла какая-либо неудача, например, в виде болезни, которая может медленно пожирать тебя изнутри физически или психологически. Кроме болезней таких примеров можно было придумать еще предостаточно, и все это было отнюдь не редкими явлениями в жизни человечества, продирающегося сквозь тщету и суровую реальность этого мира. Марку казалось, что их было даже в разы больше, нежели счастливых моментов, и стоило ли оно того, парень однозначно склонялся к отрицательному ответу.
В эту ночь сон юноши был тревожным и выматывающим. В целом ему ничего не снилось. Сны с Тиорой появлялись не каждую ночь, но в те периоды, когда их не было, ему не снилось ровным счетом ничего. Сейчас же Марк пребывал в утомительной и тревожной полудреме, то просыпаясь и ворочаясь в кровати, то вновь впадая в нее. Утром он поднялся раньше прежнего и некоторое время сидел на кровати, спустив ноги на пол, думая о предстоящем дне и пути, ожидающем его впереди.
Когда все проснулись и собрались за утренним завтраком, Саиб с Марком исподлобья перекинулись взглядами, что пора объявить всем об отбытии.
— Мехримах, останься, пожалуйста. Я должен сделать кое-какое объявление, — сказал Саиб, увидев, что супруга собирается убрать посуду и унести на кухню.