— Я не знаю, — вздохнул Марк, слезы снова выступили на его глазах. — Я много раз думал об этом, и я знаю, что ты хочешь сказать — надо что-то менять, но что, я ума не приложу. Я столько раз это обдумывал, пытался мыслить системно, подходя к этой проблеме с каких только возможно сторон, анализировал все, что я умею, но все тщетно. Я лишь больше запутался в себе и в том, что я делаю и могу сделать.
— А как же твоя мечта и твое желание? — произнес Николай.
— С таким недугом, как у меня, это просто немыслимо, — ответил Марк, — по крайней мере, в ближайшее время, если вообще это будет когда-либо возможно.
— Знаешь, тогда после развода, многие симптомы уже вот-вот норовили выйти из-под моего контроля и грянуть с новой силой, — вспоминал Марк, — но в тот момент я оказался совсем один, практически без какой-либо поддержки, и это действительно было страшно.
— Ты помнишь, как ты предотвратил это? — Николай вопросительно вглядывался в лицо друга.
Марк рассмеялся. Слезы катились по его щекам, но он уже не обращал на них внимания. Лицо его исказилось горечью и какой-то злостью, на лбу его выступили многочисленные морщины, его скулы двигались мощно, сжимая челюсть до предела, кулаки сжались так, что побелели костяшки пальцев.
— Да! — выдохнул он. — Такого я никогда не забуду.
— Ярость, — продолжал Марк. — Многие люди считают это чувство отрицательным, но только не я. Ярость — это то, что вводит тебя в состояние сумасшедшего тонуса, а если эта ярость подкреплена какой-либо идеей, тогда тебе все по плечу. Тебе кажется, что ты можешь сворачивать горы, перенаправлять русла рек и менять Вселенную. В тот момент я был очень зол и яростен, но направил вектор этого не на месть или какую-либо еще глупость отвергнутого мужа, который добавил бы к огромной статистике последствий измен еще одно убийство, а на преодоление себя. Не смотря ни на что, я хотел жить! У меня всегда была высокая степень любви к жизни. Даже когда я был в армии и первый раз, да еще в таких стрессовых условиях, столкнулся со своей болезнью лицом к лицу. Я был, как тот человек из «Любви к жизни» Лондона. Шел по этому пути изможденный и раздавленный своей болезнью, а рядом со мной по пятам брел «волк» моего недуга. Это был бой на выносливость, но, как и тот человек, я слишком хотел жить, и, переступая через свой перманентный страх и тревогу, которые грозили мне очередным вот — вот начинающимся приступом, я все равно двигался дальше. И после армии я шел. Шел, как Фродо Бэггинс, вымотанный и невыносимо уставший, к горе Ородруин, чтобы сбросить проклятое кольцо в жерло бушующего вулкана, неся тяжелейшую ношу, которую нести мог лишь он. Но не было в то время рядом со мной верного Сэма, который мог бы поддержать меня и вывести на верную тропу, Сэма, который всегда понимал бы меня и помог бы преодолеть этот страшный путь. Вокруг были только одни орки, назгулы и Голлум.