— А его и след простыл! — Знакомо пробасил мощный и сильный голос. Это подошла и Глафира Петровна, ветеран советской торговли, массивная, крепкая и непоколебимая, настоящий монумент за прилавком. — Мы все так сразу и поняли, что он тебя подставил, Борька. Чтоб такой парень — и воровал? А он — свинюка еще та. Убедились на личном примере. Все — и на все сто! Процентов.
— И где ж он сейчас?
— Уехал! Только и видели!
— А бизнес? У него ж тут не один магазин был.
— Распродал.
Тося не могла допустить, чтобы главные новости сообщил кто-то другой и решительно добавила:
— Распродал вообще все. Дочиста. Сразу после того, как тебя засадил. И универмаг этот, и кооператив, и магазины — все продал. Говорил, ты ему все дела подорвал, разорил вконец. Тот еще брехун! Как теперь открылось, он нигде не продешевил. А нам зарплату за полгода так никто и не вернул. Чтоб ему пусто было!
— И куда ж он подался?
— Нам не докладывал. Уехал — и концы в воду, сам знаешь, — Тося Шишлянникова ехидно улыбнулась и хмыкнула, словно получала удовольствие, сообщая плохие новости.
Борис помрачнел:
— Может, хоть кто-то знает?
— Кто-то, может, и знает, да молчит.
— Молчать-то себе дороже, то есть я хотела сказать…
— Вот именно, промолчишь — целее будешь.
— Сам знаешь, у нас городок маленький, если трое знают, то знает и свинья. Я не Свинаренко имела в виду, конечно, а всех вообще.
Женщины говорили чуть не одновременно. Боря грубовато перебил:
— А тот магазинчик, что напротив районной аптеки, он давно сгорел?
— А, продуктовый! Да нет, с месяц, не больше. Его же Луцик-младший купил. И все не везет ему, бедолаге: то в аварию попал, то обворовали, теперь вот — поджог.
— Он бы меньше за чужими женами бегал!
— А ты, Тоська, не смешивай все в кучу. Одно дело — бизнес, а личная жизнь — это другое.
Шишлянникова лишь выразительно хмыкнула.
Сбоку донесся пронзительный голос молодой продавщицы, которую Борис встретил еще на пороге:
— Скупайтесь скорее, закрываем уже! Некогда харчами перебирать!
Ей ответил наглый фальцет:
— Расслабься, зайка, и не спеши. А то споткнешься! — это был попутчик Бориса из автобуса, чахлый парнишка, даже вечером не снявший темных очков. Снова жевал, а в ушах ритмично покачивались наушнички от плейера. И наглости еще прибавилось:
— Из чего тут у вас выбирать? Два сорта сыра, три — колбасы? Да и те — позавчерашние?
— Не нравится — не берите! — бойко парировала молодая продавщица.
— Ты, красавица, еще с отделом защиты прав потребителей дела не имела? Устрою. Кстати, разговор наш записываю, — ехидно улыбаясь, он показал рукой на свой плеер.