Вера бесцельно бродит по дому, иногда переставляет с места на места маленькие статуэтки, водит указательным пальцем по шкафу или перилам.
Медленная, тянущая тоска давит на ее сердце изнутри. Каждая мелочь напоминает о чем-то. Чаще всего неприятном, которое лучше было бы забыть.
Вот на камине — аляповато раскрашенная морская звезда. Зачем она? Почему на камине?
Но сердце уже сжимают воспоминания. Гриша шепчется с Маней. Она только что нашла подарок от него — эту самую, нелепую звезду. И они улыбаются вдвоем. А Вера — в соседней комнате. Она слышит несколько фраз. И запоминает. И на днях, словно невзначай, заводит с мужем разговор об этом:
— У вас были тайны? Только для вас двоих?
— Откуда ты знаешь? — он раздосадовано отрывается от газеты. Но смотрит заинтересованно.
— Я слышала, однажды, случайно, как ты сказал ей: пусть это будет нашей тайной, чтобы знали только ты и я.
Он глядит прямо в лицо, но не в глаза, а мимо, куда-то на переносицу:
— Вот пусть это и останется нашей с ней тайной.
Она холодеет.
— Но Мани уже нет…
— А тайна — есть. И останется.
И снова между ними — газета. И тишина, и призрак Мани…
Вера хочет отвлечься и выходит в зал. На портретах — Мария. Здесь все напоминает о ней. И о его любви к ней.
И вечно будет напоминать… Вечно… Даже то, что с ней, казалось бы, совсем никак не связано.
Вера смотрит на дверь библиотеки и снова словно слышит недавно прозвучавшие голоса, свой и Григория:
— Ты оторвешься когда-нибудь от этих книг? Я начинаю их уже ненавидеть!
— Верушка, — отвечает он недовольно, — неужели можно ревновать к книгам?
И она мысленно добавляет: а к умершей сестре? Но переводит разговор на другое:
— Зачем тебе эта дурацкая должность в земстве? Ты же архитектор, а не чиновник.
Он долго молчит, смотрит в сторону, на книжные шкафы, на винтовую лесенку, ведущую в башню.