Оставит ли он, вследствие безнадежного положения, свою "тяжелую ношу"? В начале сентября он отправляется в Берлин (на "конгресс", как они это называли), чтобы встретиться и поговорить со своим другом Флисссом. На обратном пути, в поезде, Фрейд больше не откладывал, лихорадочно взялся за редактирование своей "психологии", три первых части которой были готовы уже. через пятнадцать дней и тут же отправлены Флиессу. И вот новая странность в последовательности странных поступков: Фрейд теряет интерес к рукописи, не требует ее у Флиесса и, кажется, даже "забыл" о ней, считая ее завершенной и пропавшей главой, о которой он пишет Флиессу 8 ноября 1895 года, что "запихнул рукопись "Психологии" в дальний ящик". Несколько недель спустя он вновь возвращается к данному вопросу, чтобы высказать свое окончательное отношение к тексту: "мне непонятно состояние духа, - пишет он Флиессу, - в котором я находился, когда занимался "Психологией"..., мне кажется, это было нечто вроде душевного расстройства".
Такова совершенно неожиданная оценка работы, которая, на первый взгляд, идеально вписывается в общую логику интересов, практических дел и научного пути Фрейда. Но мы сможем понять эту неожиданную перемену взглядов и полный переворот' в ожидаемой перспективе, если вспомним, какие замыслы нес в себе Фрейд, когда предпринял написание "Психологии". В мае 1895 года вместе с Брейером он опубликовал "Исследования истерии". Он все еще полон дорогими его сердцу больными истерией и одновременно плодотворно изучает широкую область неврозов, что все больше отдаляет его от занятий чистой биологией. К 24 июля относится сон об "инъекции, сделанной Ирме", послужившей материалом для бесконечного анализа и движения по тому "царскому пути", в результате которого возникла книга "Толкований", была подготовлена почва для самоанализа, а "великий клинический секрет" сексуальности проявился во всем своем размахе и глубине. Это созидательное брожение настолько заметно, что Брейер в июле 1895 года пишет Флиессу: "Интеллект Фрейда воспаряет к невиданным высотам. Я чувствую себя перед ним как курица перед орлом".
Таким образом, перед Фрейдом открылись широкие и плодотворные перспективы, связанные с новой психологией, не "научной", по отношению к которой фундаментальное образование, продолжительные и трудоемкие научные биологические и неврологические исследования стали играть роль жестких, громоздких, сдерживающих рамок, "бремени", которое необходимо было сбросить, чтобы устремиться вперед. Пришло время оставить своих ученых учителей вроде Брюкке, Мейнерта, Экснера, которые оказались за формулировками "Психологии".