В этот "бессодержательный период", как он его называет, что же еще делать, как ни отдаться "на волю волн". Фрейд дает волю "фаталистской" составляющей своего характера бойца и "конкистадора", подчиняется "инерции", ходу обыденной жизни. Спокойные, привычные действия определяют ритм его существования: "Каждую субботу, - пишет он Флиессу в марте 1900 года, - я с радостью погружаюсь в оргии карточных гаданий, а каждый второй вторник провожу вечера с моими братьями - евреями...". Он играет в шахматы, читает английские романы, которые так любит, "гоня прочь все серьезное", что, впрочем, не мешает ему читать книги "по греческой археологии", по истории искусства и доисторическому периоду.
Если идеи, как и клиенты, "редко посещают его", мысль Фрейда продолжается развиваться, не спеша, но упорно двигаясь своим путем. В канун 1900 года, поздравляя Флиесса с рождением второго сына, он направляет ему поэму собственного сочинения. В ней Фрейд приветствует "доблестного сына, который, благодаря своему отцу, появился на свет в удачный момент" и добавляет другое, весьма показательное приветствие: "Привет и отцу, который... благодаря своим расчетам, сумел обуздать могущество женского пола, и теперь он тоже подчиняется закону".
Он не оставляет и самоанализ, который применяет к области сновидений и к анализу таких специфических явлений, как забывчивость, описки, ложные действия и остроумные высказывания. "Психология обыденной жизни" публикуется в виде статей в течение первого полугодия 1901 года; одновременно он пишет краткий очерк о сновидениях, который заказал ему для своей серии книг Ловенфельд - "Сновидение и его интерпретация". Фрейд составляет также, в качестве дополнительной главы к "Толкованию сновидений" под названием "Сновидение и истерия", описание своих наблюдений конца 1900 года над девушкой, больной истерией, однако публикация откладывается, и статья, названная "Фрагменты анализа истерии (Дора)", увидит свет лишь в 1905 году.
Затем последовало римское путешествие...
Рим: "Он неотступно преследует меня..."
"В период морального и материального упадка того времени, - пишет Фрейд в январе 1901 года, - меня неотступно преследовало желание провести пасхальную неделю в этом году в Риме". Своему другу-собеседнику Флиессу он писал еще несколько лет назад, в 1897 году: "Моя ностальгия по Риму носит действительно невротический характер". Большое путешествие по Италии, которое Фрейд совершил летом 1900 года со своей родственницей Минной, посетив Венецию, Стрезу, Милан и другие города, вновь возбудило в нем желание видеть Рим, превратившееся в навязчивую идею. Однако он колеблется, считает, что "не имеет на это права", не позволяют "условия". Похоже, что Рим стал для него запретным городом под влиянием какого-то странного табу. Этот стойкий и глубокий внутренний запрет Фрейда относительно Рима вызвал впоследствии многочисленные комментарии, основанные главным образом на догадках и фантазиях. Джонс, в частности, приводит в пример "полностью абсурдную идею" некоторых исследователей, полагающих, что утвердившееся в подсознании Фрейда подспудное желание обратиться в католицизм вызывало в нем при мысли о поездке в Рим страх "продать свою душу церкви". Значительно более интересной представляется мысль о том, что со времен своей нежной и воинственной юности Фрейд идентифицировал себя с Ганнибалом, семитским героем - яростным противником римлян, и поэтому не мог заставить себя пересечь ворот Рима. Испытывал ли Фрейд страх опошлить своим святотатственным вторжением великий Город - Мать Городов? Как он представлял себе материальное выражение Города по-латински urbs, звучащее как отголосок, особенно для Фрейда, виртуозно владевшего тонкостями языка и основами происхождения слов, немецкого иг, обозначающего все первичное, примитивное, основополагающее? Рим, Urbs, воплощение Цитадели, которую требуется завоевать, вызывал в глубине сознания Фрейда, особенно чувствительного ко всему, что есть Ur - основополагающее чувство древнего, фундаментального, первичного. Городская стена ограждает материнскую святыню, и преодолеть ее - значит совершить акт вторжения, завоевания и обладания, который следует за убийством врага - отца или брата. В основе Рима лежит убийство Рема Ромулом, пролитая кровь брата...