Бауридль больше не произнес ни слова.
— Я хочу, чтобы на судне был порядок, — пояснил капитан. — Ведь красного тоже заперли. У того даже света нет в бункере. Ему это полезно.
Капитан все еще был разочарован тем, что пленный выглядел не так, как он его себе представлял, и потому считал его особенно опасным.
Действительно, бункер, в котором заперли Стефана, был совершенно темным. Капитан приказал зажигать свет только на четверть часа, на время еды. Вначале матросы придерживались этого правила, но уже на третьи сутки они включали свет на весь день и выключали, только когда слышали шаги совершавшего обход капитана.
Подобно многим узникам, Стефан придумал систему, которая помогла бы ему выдержать пытки и самое страшное в жизни узника: то, что он стареет, а время стоит на месте. Жизнь в заключении — это жизнь в вакууме. Ничего как будто не происходит, а день прожит, за ним другой, третий. Они, эти скучные, бесцветные дни, исчезают так же бесследно, как и появляются. И заключенный даже радуется, что прошел еще день, хотя этот день был еще и днем его жизни, а их не так уж много. И день этот потерян, прожит без новых впечатлений, хотя это и не всегда так. Но что гораздо важнее — день этот он прожил, ничем себя не проявив. А поскольку у заключенного нет своей воли, дни в заключении — «мертвые дни». Потому что он лишен не только контакта с людьми, но и тысячи возможностей «живых будней»: принимать решения и действовать по своему усмотрению; например, поднять книгу или бросить ее, вбить гвоздь, остановиться посреди дороги, пнуть ногой собаку, разнести в щепки пустой ящик или, если захочется, ничего этого не делать.
Еще в Севилье, сидя в одиночной камере, Стефан понял, что такое «мертвые дни». Для него они были особенно тяжелы, ибо он обладал беспокойным характером: он был человеком, который постоянно что-то делал.
Он стыдился этой своей слабости, как он сам ее называл, и испугался, обнаружив в себе еще и другие недостатки. Однажды он поймал себя на мысли, что с завистью думал о товарищах на воле, у которых была возможность раскрыть свои способности, набраться опыта, отличиться в боях и тем самым заслужить право на большее. «Если бы меня не сцапали фашисты, — думал он, — я бы теперь командовал ротой или даже батальоном». Кто знает, может быть, ему поручили бы и более важные дела, когда наступит развязка: революция в Германии.
Именно этой мысли и испугался Стефан. В глубине души он чувствовал зависть и горечь и срочно стал искать способ избавиться от таких настроений. Разработанная им система состояла в тщательном и постоянном исследовании того, что составляло смысл его жизни, того, что скрывалось за громким и неясным понятием «освобождение Германии».