Хайн был разочарован. Он втайне надеялся, что это окажется кто-то ему знакомый, так было бы много легче. Но это был совсем чужой человек.
Какой-то у него смешной вид, начал сомневаться Хайн, медленно приближаясь к незнакомцу. Он вдруг ощутил неуверенность, недоверие и невольно еще замедлил шаг. А если это из гестапо? — подумал Хайн. Но нельзя уже было ни отступить назад, ни свернуть в сторону. Это могло показаться еще подозрительнее.
Незнакомец остановился перед ним, широко расставив ноги.
Коснулся полей своей шляпы.
— Простите, далеко ли еще отсюда до Эльмсхютте? — спросил он и добавил: — Я моряк и на земле неважно ориентируюсь.
Отлично, это пароль! С легким сердцем Хайн ответил, как было условлено:
— К сожалению, я и сам здесь не так давно. И могу вас проводить только обратно в город.
— Похоже, мне ничего другого не остается, как только повернуть обратно, — сказал незнакомец. — Если я вам не помешаю.
Они пошли вместе по дороге, по которой пришел незнакомец. От земли поднимался аромат трав. Когда они опять углубились в лес, уже совсем стемнело и воздух был напоен влагой.
— Итак, что ты можешь сказать? — спросил незнакомец.
— Что я могу сказать! — Сколько горечи было в голосе Хайна. — Не понимаю, как ты смеешь так говорить, как ты смеешь так ставить вопрос! Полгода, как я вышел из лагеря, полгода я нащупываю связи! Но что я тут вижу? Ничего, кроме косых взглядов! Стоит мне войти куда-нибудь, все умолкают! Прошу какой-нибудь работы, мне говорят: «Потерпи, отдохни!» Что ж вы меня, совсем, что ли, за дурачка держите! Я же знаю, что за этим кроется!
— Не говори так громко! — напомнил незнакомец. — Кстати, я пришел сюда, чтобы поговорить с тобой. Я считаю, что твой случай очень серьезный.
— Мой случай! — воскликнул Хайн. — Мой случай! Вот это здорово! По крайней мере, ясно выражено. Случай! Вы думаете, я подлец, провокатор. Вроде того типа, к которому я пришел сразу после лагеря. Открывает мне дверь и стоит: в коричневой рубашке, три звездочки на воротнике, фюрер СА. Вот вы что обо мне думаете!
Хайн остановился, схватил незнакомца за полу пиджака и заглянул ему в лицо. В темноте много не увидишь, только широкий подбородок и рот. Очень жесткий рот.
Он оставался жестким и тогда, когда произносил почти успокоительные слова:
— Слушай, парень, все обстоит не так-то просто. Нам надо глядеть в оба, ты и сам понимаешь. Никому нельзя доверять, ни во что нельзя верить.
— Ни во что?
— Я так не думаю. В свое дело мы верим.
— В дело, а разве дело это не люди?
Незнакомец хотел отвертеться:
— Ладно, оставим это. У меня не так много времени. Короче, как ты вышел из лагеря?