— Интересно, куда подевался Бранд? — спросил Варин, вновь возвращаясь мыслями к беглому юноше. — Его счастье, что они дали ему время уйти подальше, хотя, конечно, никто этого делать не собирался! Сперва они думали, что такой искусный ремесленник наверняка подастся в Лондон, и больше недели потратили впустую на поиски по южным дорогам. Мы добрались аж за Темзу, когда один из наших людей, выехавший позже нас, сообщил, что Бранда видели в Нортгемптоне. Дрого решил, что раз уж Бранд подался на север, то двинет потом к западу, в Уэльс. Интересно, добрался ли он туда? За границу-то Эймер не сунется.
— И больше никаких известий о Бранде не было? — спросил Кадфаэль.
— Нет, больше ни слуху, ни духу. Ведь мы рыскали по местам, где никто его не знает в лицо. Да и люди очень неохотно помогают в таких делах. Наверняка Бранд назвался другим именем. — Без особой охоты Варин встал, собираясь уходить. — Надеюсь, ему повезет. Даром что Босье клянут его, парень-то он славный.
Брат Винфрид сгребал в саду опавшие листья. Этой мокрой осенью они раньше срока облетели зеленым дождем, не успев приобрести свою соответствующую сезону цветную окраску, и гнили теперь в траве. Когда Варин ушел, Кадфаэль остался один, и заняться ему было нечем. Тем больше было у него оснований просто посидеть и подумать, да и молитва-другая оказалась бы совсем не лишней, — и о мальчике, который умчался невесть куда на своем черном пони, дабы исполнить свою безумную и благородную миссию, и о безрассудном юноше, которого Ричард собирался спасти, несмотря на все старания ненавидящего его хозяина. У Кадфаэля не было времени на раскаяние и отпущение грехов, ибо этот юноша остро нуждался в милосердии.
Из раздумья монаха вывел удар колокола, звавшего к вечерне, и Кадфаэль с радостью последовал его зову, — прошел через травный сад, пересек большой двор и направился к южному входу в церковь, намереваясь пораньше занять свое привычное место. За последние несколько дней он пропустил слишком много служб, и ему было необходимо вновь почувствовать свое единство с братьями.
К вечерне всегда приходили миряне из Форгейта, — богомольные старушки, жившие в монастырском доме призрения, пожилые супруги, радовавшиеся лишнему поводу занять свой досуг и повидать в церкви своих знакомых, а также постояльцы странноприимного дома, воротившиеся в аббатство после дневных забот. Кадфаэль слышал, как ходят люди по другую сторону от алтаря. Он заметил, что со стороны монастыря в церковь вошел Рейф из Ковентри и занял место, откуда мог видеть всех пришедших, — за алтарем, ближе к хорам. Преклонив колени в молитве, он внимательно смотрел по сторонам. Держался он совершенно спокойно, лицо его было непроницаемо, однако это лицо было для него скорее щитом, нежели маской. Стало быть, он пока еще не уехал в Уэльс. Из гостей аббатства он единственный, кто пришел к вечерне. Эймер Босье, наверное, был еще занят хлопотами в городе, либо мотался где-нибудь по окрестным полям и лесам в поисках своего беглого виллана.