Не было ни тарелок, ни ложек, заключенные должны были есть руками, опуская ладони, сложенные «лодочкой» в теплую и липкую массу.
Зеда хрипло сказал что–то и женщина, готовившая хозяйский обед, принесла деревянную миску и поставила ее перед Надией.
– Завтра принесу еду получше, – пообещал он. – Твой хозяин заботится о тебе…
Она промолчала. Ей очень хотелось отказаться, но понимала, что день ото дня слабела, теряла силы – ее желудок отказывался принимать эту еду, вполне приемлемую для остальных – простых крестьян. Большинство из ее товарищей по несчастью могли питаться чем придется, что попадется по пути: корнями, дикими плодами, ящерицами, полевыми крысами, но как Надия не старалась, ее желудок отказывался принимать подобные «деликатесы» и ее либо рвало, либо начинали мучить приступы диареи, превращавшие переходы в сущий кошмар.
И хотя она брела по саванне скованная одной цепью с другими рабами, но, все же, не могла забыть, что была рабыня, обучавшаяся когда–то во Франции, ужинавшая в «Максиме» и «Тур д’Арже». И как бы она не желала этого, но у нее не получалось полностью ощутить солидарность с остальными заключенными, во всяком случае в том, что относилось к еде, с этой горсткой забитых, почти диких людей, чья диета до похищения преимущественно состояла из маиса, маниоки и диких фруктов.
Очень часто, анализируя собственные чувства по отношению к своим «товарищам»–рабам, она с ужасом понимала, что эти несчастные люди, закованные в кандалы, как и она – грязные, как и она – голодные и изможденные, тем не менее, оставались чужими, во многом не понятными для нее людьми. Все они были с темной кожей, все были африканцами, все стали рабами, но… между ними не было ничего общего. Большинство воспринимало то, что с ними произошло, их похищение, как нечто определенное свыше, может быть еще и потому, что испокон веков все поколения африканцев выросли с мыслью, что быть рабом или свободным человеком, жить или умереть – это все зависело от судьбы, а судьба человека определяется не на земле…
С самого раннего детства они слышали жуткие рассказы старейшин, истории о набегах работорговцев и их «раззиас», что иногда насчитывали до тысячи похищенных людей.
Старики иногда пересказывали ужасные истории, что в свою очередь слышали от своих родителей, о набегах армий африканских королей, живших на побережье, которые с помощью белых работорговцев, в прямом смысле этого слова, опустошали Континент, чтобы ежегодно отправлять на плантации Америки не менее двухсот тысяч человек.
Более пятидесяти миллионов африканцев тем или иным образом ощутили на себе последствия этой торговли людьми. Пятнадцать миллионов были переправлены на американский континент в виде рабов, другие умерли во время путешествия через океан или в бесчисленных «раззиас», и еще больше в полном бессилии наблюдали, как их отцы, дети, братья увозились неизвестно куда…