– Не хороший, плохой лев, если он попробовал человеческого мяса, – пробормотал Ансок. – Мясо пришлось по вкусу, да и добыча легкая.
Давид ничего не ответил. Легкая тень тревоги скользнула по его лицу, но он быстро поборол тревожные мысли, вспомнив, что Надия никогда не спускалась к озеру без оружия.
На их пути встал лес, и, тихонько проклиная долгую дорогу через густую чащу, через бесчисленные ручейки и неширокие речки, через болота, двинулись вперед, прорубая себе путь сквозь сплетение лиан и зарослей кустарника, перепрыгивая через глубокие заводи с черной, застоявшейся, порой тухлой водой, перелезая через стволы упавших деревьев.
Благосклонное выражение лиц Донгоро и Ансок сменилось на глубокое неудовольствие.
Давид понял, что никому из них, впрочем, как и большинству африканцев, не нравятся джунгли.
Даже живя в лесу, местные не любят заходить глубоко в чащу, стараясь держаться хорошо знакомых дорог и тропинок, редко уходят далеко от своих деревень и обработанных полей.
И хотя там, в лесу, они охотятся и ловят в реках рыбу, но стараются делать это в строго определенных границах знакомых им конкретных территорий, поскольку из–за своего примитивного восприятия окружающего мира продолжают думать, что в чаще обитают злые духи и «люди–леопарды».
Расставляют вдоль звериных тропинок многочисленные ловушки и капканы, в которые очень часто попадают дикие кабаны и лесные олени, но никогда крупная дичь, с которой предпочитают не сталкиваться среди деревьев. Похоже, что копье и лук были придуманы для открытых пространств, и на просторах саванны африканцы никого не боятся, тогда как в джунглях пугаются от отдаленного львиного рыка и трясутся от страха, обнаружив на земле след леопарда.
Гориллы, обитающие в изобилии далее к югу, на границе с Гвинеей – настоящий кошмар для туземцев, и нет ничего страшнее для них, чем неожиданно выйти на поляну, где семейство этих огромных обезьян расположилось на ночь.
Мирные и довольно терпеливые по отношению к другим животным и к человеку в том числе, гориллы, однако, совершенно не переносят вторжение внутрь сообщества, а потому редко кто из африканцев осмеливается углубляться в лес ранним утром, до того момента, пока эти большие обезьяны не снялись со своих мест, где провели ночь, и не двинулись дальше.
Но этим вечером джунгли казались тихими и спокойными, как никогда. Иногда струи дождя начинали барабанить по кронам самых высоких деревьев, но также внезапно дождь прекращался, как и начался, и на смену звуку падающих капель приходили пронзительные крики обезьян, переливчатое пение бесчисленного количества птиц и хлопанье крыльев тяжелых фазанов, что испуганно взлетали чуть ли не из–под самых ног.