Вопрос о лишних очень важен: если территориальное поведение приводит к негнездованию части особей, то её уже можно считать механизмом, который контролирует численность населения (популяции), ограничивая размножение, чтобы не было перенаселённости. Выявление механизмов управления демографическими процессами ― важная экологическая проблема. Один из главных разделов науки экологии так и называется ― популяционная экология. Это наука не только теоретическая. Она даёт рекомендации для разумного ведения охотничьего и рыболовного промысла, для мероприятий по акклиматизации растений и животных, для борьбы с вредителями сельского хозяйства и инфекционными болезнями. Есть общие законы, определяющие жизнь популяций самых разных организмов. Изучая жизнь мышей, можно лучше понять, как живут лоси. Экспериментируя с насекомыми в стеклянной банке, получают результаты, важные для рационального ведения рыбного хозяйства.
Изучение территориального поведения разных животных, в том числе и птиц, даёт ключи к пониманию механизмов, управляющих пространственной структурой и численностью популяций. Это поведение определяет и расселение животных, освоение ими новых пространств. Или, напротив, их концентрацию на сравнительно небольших площадях, когда другие, вполне пригодные для вида пространства, остаются незаселёнными.
Итак, территориальность ― это поведение, направленное на защиту территории от особей своего вида. Петух не гоняется в своем дворе за гусаком и не убегает от него, зяблик защищает участок леса от других зябликов, но не обращает внимания на синиц, мухоловок, овсянок и всех других птиц, которые тоже живут в этом лесу. Но всё же бывает, что самец изгоняет птиц не только своего вида, но и ещё какого-то другого. Такое явление называют межвидовой территориальностью ― в противоположность внутривидовой, которую мы только что обсудили. Но о межвидовых территориальных отношениях мы поговорим особо, несколько позднее.
В нашем лесу, который уже надо называть контрольным участком, с десяток весничек оживлённо поют и то и дело гоняются друг за другом. Мы опоздали совсем немного. Судя по всему, они прилетели действительно недавно, ещё не успели толком определить границы. Именно об этом свидетельствуют неразбериха, частые погони, драки. В высокоствольном лесу весничек нет, есть только в пойме, где лес светлее, есть поляны, опушки. Это для весничек излюбленные места гнездования.
Костёр и палатка ― два символа экспедиционного благополучия. Уже уют. Сергей ещё тюкает топором. Пахнет дымом и ещё чем-то, булькающим в ещё не прокопчённой объёмистой кастрюле. Ой как хочется есть! А ещё сильнее ― спать. Я усаживаюсь к костру и пытаюсь подсчитать, сколько же времени прошло с тех пор, как мы проснулись. Это было ещё в поезде. Ба! Мы не спим уже сорок второй час!