- Генерал-адъютант граф Канкрин.
Едва генерал-адъютант переступил черту двери, у Николая свело лицо, как от зубной боли. И министр финансов Канкрин, и министр иностранных дел канцлер Нессельроде достались Николаю в наследство. Если бы брат Александр оставил в наследство еще пару ботфорт, которые так и именовались уже «ботфортами Александровской эпохи», Николай мог бы в правый опустить министра финансов, в левый - министра иностранных дел. И лучше, чтоб ботфорты оказались зимними, на меху. Министры были маленькими, с годами принялись наперегонки расти вниз, мерзли по десять месяцев в году из двенадцати! Канкрин, не смея нарушать жесткого правила быть при дворе в военной форме - соответственно званию и занимаемому посту - предстал перед государем во всем великолепии генеральской амуниции. Однако что за вид был у него! Канкрин разбух от теплых одежек под мундиром. Горло обмотал толстенным шарфом. Ноги отеплил, - обувка так-таки была на меху. Усы Канкрина свисали к уголкам бледного рта, как знамена поверженного противника.
Даже усы!…
Усы для Николая - не деталь обличия.
Усы - привилегия единственно военных!
«Рябчикам» - люду штатскому - усов не полагалось. Их забота стыдиться или не стыдиться голого, как пятка, пространства между носом и губами.
В громадной империи не надо было гадать, встретив на улице незнакомого или незнакомую, кто есть кто. Военный - усы. Священнослужитель - борода. Дворянка - шляпа с лентами. А уж если ты купчиха или мещанка - довольствуйся платочком.
В кабинете Николая летом всегда было прохладно, зимой холодно. Печка топила плохо. Печников, золотых дел мастеров своего дела, полон Петербург. Но царь и в лютые зимы не позволял перекладывать печь, сложенную век назад и давно требовавшую ремонта. Он любил ледяной морозный воздух столицы, любил бодрящую температуру тронного зала, любил сон в холоде. От всего этого его лицо только наливалось румянцем цвета каленого кирпича.
Канкрин, помня о зимней стылости царского кабинета, едва войдя, поднял плечи к ушам, съежился, сберегая тепло под мундиром.
- Егор Францевич! - воскликнул Николай, с укором глядя на генерал-адъютанта. - Такой день! В приемной Грейг. Наградные листы подписывать будем!
Канкрин, немец, преданный России, но так и не научившийся до конца жизни чистому русскому выговору, тронул шарф. Сказал уныло.
О горле:
- Вчера болело… - Взмолился, помолчав: - Ваше величество, батушка, разве вам лутше будет, когда софсем слягу и умру? Кто будет тогда держать в порядке русские финансы?
Русского министра финансов Европа знала так же хорошо, как хитрого австрийского канцлера Меттерниха, и не менее изворотливого главу английского кабинета лорда Пальмерстона. Россия вывозила в Европу хлеб. Много хлеба. Рубль шел по курсу выше