- Так вот, - коротко сообщил Берингар Кадфаэлю четверть часа спустя. Приора я кое-как успокоил, пообещав ему забрать отсюда этого отчаянного разбойника, и святой отец отправился к мессе и на капитул в сносном расположении духа. А заодно, мой друг, я избавил тебя от необходимости сопровождать его, под тем предлогом, что ты должен ответить на некоторые мои вопросы.
Берингар еще раньше отослал своих людей дожидаться на улице, а теперь прикрыл дверь сторожки и уселся за стол напротив Кадфаэля.
- Насколько я понимаю, у тебя на все это своя точка зрения, не такая, как у приора. А происшествие прелюбопытное, поэтому расскажи-ка мне все, что знаешь, а уж потом пойдем и выпустим пташку из клетки. Сдается мне, что об этой истории тебе известно больше, чем кому бы то ни было, хотя мой сержант и старался не болтать лишнего. Не могу поверить, чтобы в вашей тихой обители случился такой переполох, а ты бы о том не пронюхал и не сунулся разбираться. Так что выкладывай все.
Нынче, пока Прескот проводил время за праздничным столом своего господина, короля Стефана, Берингар располагал всей полнотой власти, и Кадфаэль не видел причины утаивать, во всяком случае то, что касалось его участия в этой истории. Он поведал Берингару все, или почти все.
- Значит, он пришел к тебе, и ты его спрятал... - задумчиво произнес помощник шерифа.
- Спрятал, и, случись это снова, я поступил бы так же.
- Кадфаэль, ты ведь не хуже меня знаешь, какие серьезные обвинения выдвинуты против парнишки. Кто, как не он, мог выиграть от этой смерти? Тем не менее, уж я-то тебя знаю, и если у тебя есть сомнения, придется усомниться и мне.
- Сомнений-то как раз у меня и нет, - твердо заявил монах. - Мальчонка не только что в убийстве, но даже в помыслах о нем не повинен. А уж мысль о яде ему и в голову прийти не могла. Когда эти два приятеля заявились ко мне, я испытал обоих, и вышло, что ни один из них и понятия не имел, какой смертью умер мастер Бонел. Я сказал, что он был сражен смертельным ударом и истек кровью, и они этому поверили. А потом я дал парнишке понюхать отравы, и хоть бы что, он даже не побледнел. Единственное, что припомнил этот запах, - спросил, не тем ли снадобьем в лазарете растирали плечи брату Рису.
- Во всем этом я полагаюсь на твое слово, - промолвил в ответ Берингар, - звучит как будто убедительно, но ты же понимаешь, что само по себе это еще не доказательство. А что если мы с тобой недооцениваем хитрость этих ребят - дескать, больно малы для этого?
- И то сказать, - усмехнулся Кадфаэль, - ты и сам далеко не стар, а хитрости тебе не занимать. Но поверь мне: эти двое не из того теста. Я-то их знаю, а ты нет, разве не так? У меня есть основания полагать, что паренек невиновен, и я вижу свой долг в том, чтобы помогать невинному. Не спорю, что у тебя тоже есть свой долг, в соответствии с твоей должностью и полномочиями. Но в данный момент, Хью, я и правда понятия не имею, куда подевался Эдвин Гурней, а то, пожалуй, попробовал бы уговорить его положиться на твою непредвзятость. Ты и без меня понимаешь, что этот племянничек, которому уже задали хорошую трепку, знает, где его дядюшка прячется, - во всяком случае, знал, где тот собирался укрыться. Ты, конечно, можешь его спросить, но он верный друг и ничего не скажет ни тебе, ни Прескоту.