Торольд вскочил на чалого коня Берингара и с высоты седла окинул взглядом группу людей у ограды. Лучники, опустив луки, стояли в сторонке, с праздным любопытством поглядывая на происходящее, - видно, все это их несколько забавляло. Третий оруженосец распахнул ворота, давая всадникам проехать.
- Брат Кадфаэль, - промолвил Торольд, - я обязан тебе всем и никогда этого не забуду.
- Если думаешь, что обязан мне чем-то, то верни этот должок Годит, посоветовал Кадфаэль, - и смотри, - добавил он строго, - веди себя подобающим образом, пока не доставишь ее к отцу. Она на твоем попечении, а доверие - священное бремя, не злоупотреби им.
На лице Торольда промелькнула улыбка. Затем он кивнул и выехал вместе с Годит за ворота. Путники пустили лошадей рысью через прогалину и скрылись в тени деревьев. До широкой тропы у брода, где висели седельные сумки, было совсем недалеко. Кадфаэль прислушивался к мягкому перестуку копыт и шелесту ветвей, пока звуки не растаяли в ночной тишине. Когда все стихло, он огляделся и увидел, что все остальные тоже прислушивались в напряженном молчании. Они переглянулись, но никто не находил слов.
- Если она доберется до отца девственницей, - прервал молчание Берингар, - то я ничего не понимаю ни в мужчинах, ни в женщинах.
- А я уверен, - сухо заметил Кадфаэль, - что она приедет к отцу достойной женой доброго человека. По пути отсюда до Нормандии священники попадаются на каждом шагу. Думаю, самым трудным для нее будет убедить Торольда, что он вправе взять ее в жены без благословения отца, - но Годит все равно настоит на своем.
- Ты знаешь эту девушку лучше, чем я, - кивнул Берингар, - я-то ее, можно сказать, совсем не знал. А жаль, - задумчиво добавил он.
- И все же сдается мне, что когда ты впервые увидел ее со мной во дворе обители, ты ее узнал.
- В лицо - да, узнал. Тогда я не был уверен, но не прошло и пары дней, как убедился, что не ошибся. Внешне она не слишком изменилась, хотя в этой одежде и впрямь стала похожа на мальчишку.
Он поймал взгляд Кадфаэля и усмехнулся:
- Да, я действительно явился сюда, чтобы разыскать ее, однако не затем, чтобы передать ее королю, который сделал бы из нее приманку. Не то чтобы она была так уж мне дорога, но я чувствовал, что наша помолвка налагает на меня обязанность - как ты выразился - священное бремя. Родители сговорились за нас, но я считал, что оградить ее от опасности - мой долг.
- Полагаю, - сказал Кадфаэль, - что теперь ты его исполнил.
- Согласен. И никаких обид?
- Никаких. И никаких счетов. Игра окончена.