Под колесом, среди всякого хлама, Годит обнаружила здоровенный кувшин, который кто-то из братьев, привозивших зерно для помола, бросил здесь после того, как у него отбилась ручка, да и горловина впридачу. Зная, что с таким черпаком она быстро не управится, Кадфаэль расстегнул пояс юноши, стянул с него штаны и башмаки, а затем прикрыл одеялом распростертое нагое тело. Вдоль правого бедра шел длинный и не очень глубокий порез - как рассудил монах, это был след удара мечом. На светлой коже юноши выделялось множество посиневших ссадин и кровоподтеков, с левой стороны шеи - тонкая глубокая царапина, и странное дело, точно такая же на внешней стороне правого запястья. Уже почти затянувшиеся, потемневшие, эти раны были нанесены на день-два раньше всех остальных.
- Похоже, - буркнул себе под нос Кадфаэль, - что последнее время ты вел интересную жизнь.
- И самое интересное, что я ее сохранил, - пробормотал юноша в ответ. Он успокоился, и теперь его неудержимо клонило ко сну.
- Кто гнался за тобой?
- Люди короля - кто же еще...
- И ты думаешь, они будут тебя искать?
- Это уж как Бог свят. Но через несколько дней я буду в порядке и избавлю вас от этой обузы...
- Не будем об этом. Повернись-ка немного ко мне - вот так. Давай перевяжем бедро - рана довольно чистая и уже заживает. Потерпи: сейчас будет больно.
Так и вышло. Раненый напрягся и чуть слышно застонал, но жаловаться не стал.
Кувшин без ручки Годит пришлось тащить обеими руками, и к тому времени, когда она вернулась, Кадфаэль успел перевязать юноше бедро и укрыл его одеялом.
- А теперь займемся плечом. Из-за этой раны ты потерял много крови. Сюда, похоже, стрела угодила.
Пониже плеча, с наружной стороны левой руки, зияла глубокая, до кости, открытая рана с рваными краями. Кадфаэль смыл запекшуюся кровь, стянул края раны и сильно прижал их сложенной из холста подушечкой, смоченной целебным бальзамом из трав.
- Надо обработать ее, чтобы зажила и не загноилась, - приговаривал он, плотно забинтовывая руку. - Ну вот, а теперь тебе стоит подкрепиться. Но особо на еду не налегай - ты чересчур обессилен, и это не пойдет тебе на пользу. Вот хлеб, сыр и мясо. Оставь себе немного на завтра, утром у тебя наверняка будет волчий аппетит.
- Может, воды осталось хоть чуточку, - несмело попросил юноша. - Мне бы руки и лицо ополоснуть, а то уж больно я грязный!
Годит встала рядом с ним на колени, смочила в кувшине лоскут холста, и вместо того, чтобы вложить его в руки раненого, старательно и увлеченно омыла ему лицо, убрав спутанные волосы с широкого лба, выдававшего открытую, искреннюю натуру, и даже попыталась заботливыми пальцами распутать несколько прядей. Молодой человек удивился, но не подал виду - ее прикосновения приносили ему облегчение. Однако глаза его, вокруг которых теперь не было грязных подтеков и теней, наблюдали за склоненным над ним лицом и становились все больше от удивления. Годит же за все это время не проронила ни слова.