Ну конечно.
Маля сделала глубокий вдох, скинула сандалии и пошла по горячей ржавой балке. Тщательно выбирая, куда ставить ногу, глядя вниз на кухню и импровизированную операционную, с трудом балансируя, она дошла до крошащейся бетонной стены. Здесь забраться вверх по торчащей арматуре было гораздо проще.
Она полезла наверх, цепляясь левой рукой, удерживая равновесие с помощью обрубка правой и цепляясь за стену голыми коричневыми ногами.
Один этаж, два этажа.
Мыш мог просто взбежать по вертикальной балке, он лазал, как обезьяна, у него были тонкие ноги и целые крепкие руки. Мале приходилось выбирать длинный путь.
Три этажа…
Вокруг распахнулся целый мир.
С высоты пятого этажа виднелись джунгли. Только кое-где над деревьями торчали полуразваленные дома Затонувших городов. Старые эстакады изгибались над джунглями, как гигантские змеи, пушистые от побегов кудзу.
На западе сияли в солнечном свете развалины зданий Баньяна и расчищенные поля. Местами из полей торчали обломки стен, как акульи плавники. Зеленые прямоугольные бассейны выстроились в ровные линии, отмечая границы бывших кварталов – ямы от фундаментов заполнились водой, и в них завелась рыба. Под жарким солнцем они блестели, как зеркало. Кувшинки на них казались цветами на разверстых могилах бывшего города.
На севере джунгли тянулись до самого горизонта. Если пройти достаточно далеко, миновать все армии, убежать от стай койволков и голодных пантер, то уткнешься в границу. Там стоит на страже армия полулюдей, которая не дает отродьям войны из Затонувших городов, солдатам и вождям втянуть в войну северные территории. Эта армия удерживает их вместе с заразой войны подальше от уязвимых мест вроде Манхэттенского Орлеана и Приморского Бостона.
На юге и востоке джунгли постепенно уступают место соленому болоту, а потом и собственно Затонувшим городам. Далеко вдали сверкает море.
Маля вылезла на верх руин и прищурилась от яркого света. Железо под босыми ступнями горело, солнце жгло темно-коричневую кожу. Сейчас надо прятаться внизу, подальше от жары, но Мыш, белокожий и веснушчатый, сидел здесь и смотрел на джунгли. Тощая мелкая сволочь. Рыжий, обгоревший, с сине-голубыми глазами, такой же дерганый, как и любое отродье войны. И молчит. Просто смотрит на джунгли. Наверное, туда, где у его семьи была ферма и где он был счастлив, пока однажды солдаты не стерли ее с лица земли.
Мыш говорит, по-настоящему его зовут Малати Святой Олмос, как будто мать Мыша пыталась задобрить Ржавого Святого и глубоководных христиан одновременно. Поделить удачу пополам. Но Маля всегда звала его Мышом. Она села рядом.