— Значит, у кого-то они стали на дороге, — глядел в окно Артем.
— У нас в городе четыре основные группировки, — принялся объяснять Руслан. — Мелюзга всякая все равно под одной из групп находится. Так что выбор небольшой. Осталось выяснить, кто последнее время конфликтовал с Алексом и Хачиком…
— …и забыть об этом на веки вечные, если перевести мысль Руслана с русского на русский, — подхватил весело Сева.
— Слушайте, — неожиданно оживился Артем, — я два месяца здесь и все никак не могу въехать: я в другом государстве очутился?
— Ты о чем? — не понял Руслан.
— Да вон о них, — кивнул головой в сторону боевиков Артем. — У вас так запросто ходят с оружием? И милиция не чешется? Окружили больницу, посетителей к больным не пропускают, ведут себя нагло, как хозяева!
— Так и есть. — Руслан размеренно поглаживал руль, а говорил о боевиках, словно об одуванчиках на поле. — Ты человек новый, не пори горячку. Понимаешь, Хачик, Алекс, еще лидеры трех группировок как раз и есть властелины города. Милицию купили, начальство городское под себя подмяли. Да мы по сравнению с ними бедные родственники. У них деньги! А бабки здесь крутятся… офигенные. Знаешь, сколько у них получает рядовой охранник? Слышал треп, до двух косых «зелени» в месяц! А у нас — от двух косых, только рубликов. Поэтому у нас нехватка людей, переманили. Кому охота вкалывать за гроши да головой рисковать? У них техника, какой мы в глаза не видели. Посмотри, пришвартованы одни иномарки, у всех переговорные устройства, мобильники, автоматы — явно «узи»…
— «Калашников» надежней, — вставил Сева.
— А «узи» короче, — возразил Руслан, с неприязнью глядя на боевиков. — Не, ребята, они сила. Честно скажу, я бы постоял в сторонке, пока эти скорпионы не пережалят друг друга. Все, с Алекса началась война групп за сферы влияния.
— Мы у них только под ногами будем путаться и раздражать, — сказал Сева.
— Не понимаю, а милиция и прокуратура тогда зачем в городе? — В голосе Артема слышалось не только недоумение, но и справедливое возмущение.
— Как тебе сказать… — усмехнулся Руслан. — Нам отвели роли мировых судей: скандалы в семьях, бытовые разборки, мелкое воровство и так далее. Мы — мусор, этим сказано все. И мусором занимаемся. Началось это еще в советское время, люди привыкли, приспособились. А лидеров группировок уважают, обращаются к ним за помощью, и, знаешь, они помогают. Скажем, вынес суд несправедливое решение, обиженный жалуется одному из авторитетов. А друг перед дружкой эта шушера уголовная любит повыпендриваться: мол, я такой справедливый — аж плачу от умиления, глядя в свое отражение в зеркале. Авторитет по своим каналам узнает суть и выносит приговор, который тут же исполняют. Если же жалобщик обманул, наказывают его. Слыхал такое слово «мафия»? У нас их четыре. Нам не дадут провести дело, вот посмотришь. Начнем одних трясти, другие не потерпят. Чтобы мусор дела их разгребал — да ни в жисть! Станут на наше начальство давить, и начальство тебя завалит. И бесполезно жаловаться выше, башку отрежут. Расправа у них жестокая, наше законодательство по сравнению с их кодексом — это правила внутреннего распорядка в детском саду.