Коробка станет такой доской.
На самом верху она разместила три фотографии: Айрис Эллингэм, Элис Эллингэм и Дотти Эпштейн. Рядом – план этажей Гранд-Хауса в то время.
Доска постепенно наполнялась материалами.
В центре Стиви прикрепила печально известную улику, о которой было столько разговоров, – письмо Лукавого.
Вот загадка, будет смех!
Что ж нам выбрать для потех?
В петлю сунуть, застрелить?
Ударить финкой, яд подлить?
Может, запалить огонь?
Или нет – залить водой!
Будет ярко дом пылать!
Жаль, что долго убирать…
Можно со скалы столкнуть,
В голову топор воткнуть,
На машине ночью мчаться
И в аварии скончаться.
Столько разных передряг –
Ну не выбрать нам никак!
Вам не спрятаться, не скрыться,
Так давайте веселиться!
Ха-ха.
С наилучшими пожеланиями, Лукавый
Оригинал письма был утерян в суматохе расследования, так что его уже никогда не удастся проверить на отпечатки пальцев. Осталось лишь фото – жестокое, пугающее послание, присланное в «Эллингэм» за неделю до похищения. Оно было составлено из слов, вырезанных из журнальных и газетных статей, – классический и жуткий способ скрыть свой почерк.
Среди всех таинственных деталей эллингэмской загадки эта была самой интригующей, и Стиви возвращалась к ней снова и снова – странное заявление от неизвестного, который будто бы говорил: «Я плохой. Я собираюсь вам навредить. Сейчас я вам причиняю боль, вызывая страх. Я – лезвие. Я – мистер Лукавый».
Прямо как троллинг. Только слишком сложный. В тридцатые годы напугать известную персону было проблематично. И чтобы написать такое письмо, нужно было собрать газеты и журналы, найти подходящие слова, вырезать, приклеить. А потом отправить по почте, не зная, какой эффект оно окажет и дойдет ли вообще.
Зачем объявлять о себе, мистер Лукавый? Зачем предупреждать о своем появлении?
Стиви прикрепила на доску еще одну фотографию. Антон Ворачек. Письмо Лукавого – вот что убеждало Стиви (да и других) в его невиновности. Ворачек с трудом изъяснялся на английском, не говоря уже о том, чтобы написать на нем стихотворение, да еще в духе знаменитой Дороти Паркер. Но на этот факт никто не обратил внимания. У Ворачека нашли помеченные Эллингэмом купюры из тех, что он отдал в качестве выкупа; мало кто испытывал к нему теплые чувства, к тому же он признался в суде.
Призрак Лукавого продолжал маячить в этом деле.
Весь следующий час Стиви сооружала свою доску: план дома, копии допросов, отчеты полицейских. Чтобы найти все это, ей понадобились уйма времени, помощь библиотекаря и некоторых пользователей «Интернет-
ищеек», два картриджа и пачка бумаги из офисных запасов Эдварда Кинга (хоть здесь он пригодился). Тонна материалов, тяжеленная кипа. Стиви любила перебирать эти папки и стопки, изучать их снова и снова, до тех пор пока весь этот массив не превратился в упорядоченный поток, двигающийся в ее мозгу по определенному руслу и в определенную сторону. Конечно, в «Эллингэм» и раньше приезжали люди, всерьез интересующиеся этим делом. Но раньше не было Интернета, так что некоторые из них просто не имели возможности сделать то, что сделала Стиви. А другие…