– Вы слышали волю великого царя, – очень медленно проговорил посол, – и коли вам она не по сердцу, то лучше умрите! Я передам царю ваши дары, но не надейтесь, что это изменит его мысли.
– Вонь и крики! Я слышу, как женщины ревут на улицах, и вижу, как горы трупов замерзли и окоченели. Вонь! Смрад! У-у-у-у-у…
Когда послы монголов удалились, то князь Всеволод подошел к отцу.
– Батюшка! Почему ты одарил тех, кого надо гнать плетьми по городу? Они высмеивали нас и говорили колдовские предсказания.
– Сядь, Всеволод! Правитель должен следовать не голосу чувств, а лишь разуму. Эти люди – посланники царя, который сокрушит или ослабит Рязань. Мы придем и победим врагов одни, и слава о нас будет греметь по всей Руси. Слава заставляет других князей нас бояться, и наш род вскоре станет единственным сильным на Руси. Уже и Киев наш, а скоро, может, и Чернигов с Рязанью станут нашими. Мы станем едиными и всесильными потомками Мономаха, и нам будет принадлежать вся Русь. Помышляя о великом, надо всегда понимать, что нужно принести жертву! Мы жертвуем Рязанью, а получим Русь. Мы снесем насмешку, а получим величие!
– Отец, – осторожно произнес князь Владимир московский, – а что, если ты заблуждаешься? Что, если рязанские правители разобьют врага без нашей помощи и слава будет их, а над нами будут только потешаться?
– Я не заблуждаюсь. В Рязани ждут десять тысяч врагов, а их семьдесят. Такое воинство по силам разбить только мне, и только я стану истинным победителем монголов. Слава обо мне разнесется по всей Руси, и тогда наш род станет править Русью. Вы, дети мои, после будете гордиться, что были сейчас здесь и что стояли в том войске!
– Разве рязанские правители воистину глупы и ничего не понимают в правлении? – спросил князь суздальский Мстислав. – Их посланник, князь Олег, вернется и расскажет, что мы достойно приняли посланников монголов.
– Когда Олег вернется, то пусть говорит, что его душа пожелает. Мы ответим ему, что если враг подойдет к Рязани, то мы придем к ним на помощь, а пока у нас много иных дел, и я не вижу смысла поднимать воинство, пока нет угрозы.
– Умно, – сказал Всеволод, – таким образом мы как бы и не откажем, и сами в брань их до времени не влезем!