– Эй, да это же тот самый поднос! – воскликнул Фаусто.
– Конечно. А ты думал, я забыл? На них было так здорово кататься с горки! – радостно заявил Зейн.
Он вытащил из-под станка лист металла и аккуратно уложил на стол.
– Ага, – кивнул Фаусто. – Я все думал, почему не наладят массовое производство.
– Это было бы слишком умно, – отозвался Зейн. – Но готов поспорить, что каждые несколько лет кто-нибудь из уродцев заново изобретает эти «санки». Осторожнее, сейчас включу.
Тэлли и Фаусто поспешно сделали шаг, отступив назад.
Зейн ухватился за рукоятки по обе стороны стола и одновременно нажал на них. Станок, секунду поворчав, неожиданно пришел в движение, и верхняя часть с оглушительным лязгом опустилась на нижнюю. Звук эхом пронесся по мастерской, и у Тэлли еще звенело в ушах, когда «челюсти» штамповочной машины медленно раскрылись.
– Классно, правда? – спросил Зейн и поднял со стола лист металла, преображенный в результате удара.
Теперь лист походил на обеденный поднос с отделениями-вмятинами для салата, главного блюда и десерта. Поворачивая поднос в руках, Зейн провел пальцем по бороздкам снизу.
– По хорошему сухому снегу на такой штучке можно выдать хоть тысячу километров в час.
Фаусто побледнел.
– Не получится, Зейн.
– Почему?
– Тут слишком серьезная система безопасности. Даже если бы тебе удалось одного из нас…
– Ты шутишь, Зейн? – вскричала Тэлли. – Даже не думай совать туда руку! Пресс тебе ее оттяпает и не подавится!
Зейн только улыбнулся.
– Да я и не собирался. Как верно сказал Фаусто, тут слишком строгая система безопасности.
Он вынул карту памяти из слота и вставил другую. Стол снова завибрировал, и с краю образовалось что-то вроде горного хребта – словно ряд острых зубов. Зейн пристроил в эти «челюсти» свое левое запястье.
– В перчатке видно плохо, но на самом деле, если положить руку вот так, то пресс откусит часть браслета.
– А если он промахнется, Зейн? – горячо возразила Тэлли.
Она с трудом сдерживалась, чтобы не повысить голос. Браслеты, как обычно, были спрятаны под пальто и перчатками и замотаны шарфами, но спор могла услышать красотка в дальнем конце мастерской.
– Пресс не промахивается, он работает предельно четко. На нем можно детали для хронометра штамповать.
– Все равно ничего не получится, – заявил Фаусто и положил пятерню на стол. – Включай.
– Да понимаю я, – процедил сквозь зубы Зейн, взялся за рукоятки и сжал их.
– Да вы что! – в ужасе воскликнула Тэлли.
Однако пресс не дрогнул. По краю зажглась цепочка желтых огоньков, и тоненький синтезированный голосок произнес: