— Какую?
— Разрешите мне поговорить с Луневым.
— Вас безусловно вызовут на очную ставку.
— Нет, мне другое надо, а сейчас записывайте.
Показания Наумова были единственными, которые впрямую говорили о Луневе. Все остальное пока оставалось недоказанным. Да, он сказал Граджине Явич о том, что ждет группу. Она передала это Рискевичу. И о появлении группы узнали немцы. Но Лунев принимал участие в бою, раненный, приполз к Брозулю. Именно к Брозулю. Группу выдал, а резидента нет. Странно.
Казаринов вновь взял дело, начал тщательно перечитывать каждую бумажку.
Вот старые документы из архива Советского РК ВЛКСМ г. Москвы. Два заявления Лунева Бориса Дмитриевича: добровольно просит отправить в Мадрид, потом, тоже добровольно, на войну с белофиннами.
Да, трус и потенциальный предатель не будет писать такие заявления.
Это в актив Лунева. Далее документы из Института внешней торговли. Лунев направлен туда по комсомольской путевке как человек, хорошо владеющий немецким и польским языками. А вот справка РО НКВД. Она гласит, что отец Лунева работал в торгпредстве в Варшаве и Борис учился в польской школе. Немецкий Лунев изучил в кружке, после фашистского путча в Испании.
А вот еще одно заявление в РК ВЛКСМ. В нем Борис просит не посылать его в Институт внешней торговли, а отправить в военное училище.
Итак, судя по документам, молодость этого молодого человека была безупречной.
Далее уже выписка из автобиографии, заполненной Б.Д. Луневым собственноручно.
«10 июня 1941 года я в составе студенческой сборной по стрельбе выехал на соревнование в г. Гродно… Там нас и застала война».
А вот показания генерал-майора в отставке Антонова Якова Павловича:
«…После ранения на финской я был направлен для работы в Институт внешней торговли преподавателем военного дела. Одновременно стал работать тренером по стрельбе из мелкокалиберной винтовки и спортивного пистолета. Лучшим стрелком в моей команде был Борис Лунев. У людей есть разнообразные таланты, у него был талант — стрельба. Мне никогда не приходилось видеть человека, так владеющего оружием. Я повторяю — это талант. Редчайший дар. Мне вообще Лунев очень нравился, и я точно знал, что сделаю его чемпионом страны.
Мы приехали в Гродно. Тренировочный сбор проходил на стрельбище под Луно. Мы жили в палатках, все было отлично.
Двадцать второго утром нас подняли по тревоге и на машине отправили в Гродно. Там раздали винтовки и сформировали из стрелковых сборов две роты по сорок человек в каждой.
Лунев был в моей роте. Три дня мы не выходили из боя. За это время я могу твердо сказать, что Борис Лунев вел себя мужественно, лично уничтожил около десятка немцев. Двадцать пятого он был ранен, и мы вынуждены были оставить его в доме одной доброй женщины, фамилию не помню, но дом при случае показать могу».