Хумилис пошевелился и глубоко вздохнул, размышляя о том, сколь самонадеянно было с его стороны заглядывать вперед на десять лет. Фиделис подошел поближе, откинул капюшон и присел на табурет, на котором до этого сидел Николас. Они посмотрели друг другу в глаза и долго не отводили взглядов.
- Человек предполагает, сынок, а Господь располагает,- помолчав, произнес брат Хумилис. - Видать, у Всевышнего были на мой счет совсем другие планы. Ты видишь, что со мной приключилось. Ну а она, Джулиана Крус... Я рад за нее, ей не придется сочетаться браком со стариком, и она найдет себе лучшего мужа, чем я. Об одном молю Бога: чтобы она не оказалась уже обрученной. Николас был бы ей прекрасным супругом, и, выйди она за него, душа моя обрела бы покой. Ибо когда я думаю о ней, то чувствую себя должником и клятвопреступником.
Брат Фиделис покачал головой и с укоризненной улыбкой приложил палец к устам старшего друга.
Хью остался у сторожки, а брат Кадфаэль направился через двор к своему садику, где у него накопилось немало дел. В этот момент из-под арки вышел Николас Гарнэдж. Увидев монаха, он громко окликнул его и, подбежав, ухватил за рукав.
- Брат, можно тебя на минутку!
Кадфаэль обернулся к молодому человеку.
- Ну и как вы его нашли? Ваш лорд проделал долгий путь и слишком утомился, да к тому же не обращался за помощью, пока рана не загноилась. Но теперь все это позади. Воспаление спало, рана очистилась и заживает. Будьте уверены, мы не допустим, чтобы такое повторилось.
- Я не сомневаюсь в твоих словах, брат,- с горячностью отозвался Николас,- но я увидел его впервые после трех лет разлуки, и теперь он выглядит гораздо хуже, чем тогда, когда получил это страшное увечье. Рана была тяжелой, он какое-то время находился между жизнью и смертью. Лекари едва выходили его, но когда он оправился, то по крайней мере был похож на того Годфрида Мареско, которого мы знали и за которым готовы были следовать в огонь и воду. Тогда-то он и решил вернуться в Англию, да и пора было повидать родную землю, тем паче, что сражался за веру мой лорд гораздо дольше, чем требовал того его обет. Я отплыл вместе с ним, и знаю, что он тогда хорошо перенес путешествие. А теперь он так исхудал и ослаб, и каждое движение дается ему с трудом! Он очень плох? Прошу тебя, скажи мне правду.
- А когда он получил эту страшную рану? - спросил Кадфаэль, раздумывая о том, насколько много Николас уже знает или догадывается и что позволительно будет ему сказать.
- В последней битве с Зенги и его мосульскими воинами. А потом его лечили сирийские целители.