- Очень жаль,- отозвался Хумилис, -но нет такого человека, которому бы все время везло. Кстати, ты знаком с братом Кадфаэлем? Я многим ему обязан.
- Я говорил с ним, когда был здесь в прошлый раз,- ответил Николас и невольно улыбнулся. - Я тоже считаю себя его должником.
- Значит, говорил? И, надо полагать, обо мне,- с улыбкой промолвил больной и вздохнул.- Напрасно ты обо мне так беспокоишься, мне хорошо в обители. Я избрал свой путь и не жалею о своем решении. А сейчас присядь и расскажи нам, отчего не удалось твое сватовство.
Николас бессильно опустился на табурет рядом с постелью Хумилиса и поведал о своей неудаче, обнаружив похвальное немногословие.
- Я опоздал на три года. Всего лишь через месяц после того, как вы облачились в рясу в Хайде, Джулиана постриглась в монахини в Уэрвелле.
- Да быть того не может! - изумленно воскликнул Хумилис и погрузился в молчание, обдумывая столь неожиданное известие.- В толк не возьму,промолвил он наконец,- с чего это ей пришло в голову? Не из-за меня же в самом деле. У нее не могло быть ко мне никаких чувств, она меня знать не знала, видела-то всего один раз в жизни, в раннем детстве, и наверняка забыла, как только я уехал. Скорее всего она должна была обрадоваться... Хотя, возможно, монашество - ее истинное призвание, и она избрала бы этот путь раньше, если бы была свободна. - Хумилис замолчал и задумался, пытаясь, видимо, возродить в памяти образ маленькой Джулианы.
- Ник, ты тогда рассказывал мне о том, как приняла она мое послание. Я это хорошо помню. Джулиана выслушала тебя спокойно и учтиво, она милостиво простила меня за то, что я не смог сдержать слово, и как будто не слишком огорчилась. Разве не так?
- Все так, милорд, хотя обрадовать ее это известие, конечно, не могло.
- А по мне, так очень даже могло, и винить ее тут было бы не за что! Выйти замуж за совершенно незнакомого человека, с которым она была обручена не по своей воле, да такого, что по возрасту ей в отцы годится,- радости мало. Почему бы ей и не обрадоваться, когда я подарил ей свободу и этим дал возможность самой решить свою судьбу? Кто знает, может, она уже давно склонялась к монашеской жизни и потому предпочла удалиться в обитель.
- Да, никто ее к этому не принуждал, - неохотно признал Николас.- Брат Джулианы сказал, что таково было ее желание. Отец был против, но уступил ее настоятельным просьбам.
- Ну что ж,- облегченно вздохнул Хумилис.- Стало быть, можно надеяться, что она обрела в обители то, к чему стремилась.
- Но я, увы, потерял его! - вырвалось у Николаса.- О милорд, если бы вам довелось видеть ее взрослой, как видел я! Как можно было остричь такие дивные волосы и спрятать такую фигурку под черной сутаной! Родне следовало остановить ее или хотя бы уговорить повременить, чтобы хорошенько обдумать этот шаг. А что если сейчас она уже раскаивается в своем выборе?