Такая двусмысленность поведения Московской патриархии с головой выдаёт очевидный сговор как с Константинополем, так и с Ватиканом. Неучастие в Критском соборе — это лишь отсрочка в целях «умыть руки» и избежать заведомо личной ответственности за принятие «неудобных» решений. Но рано или поздно, исходя из духа и буквы принятых ещё на стадии предсоборной подготовки документов, все решения будут приняты и подписаны руководством РПЦ. Вместе с тем, манипулируя святыми чувствами верующих и учитывая поднявшийся с февраля 2016 года протест против сближения РПЦ с Римом, церковное руководство умело направило народное недовольство против Константинополя, оставив в тени главное — укрепление союза с Ватиканом.
Более того, в позиции идеологов сближения с Ватиканом стали появляться новые моменты. Они отразили идею вытеснения Варфоломея и Константинополя и выдвижения Русской православной церкви на лидирующие позиции не только в соборном движении, но и в воссоздании византийской цивилизации. В рамках изложенной А. Дугиным концепции «двух христианских цивилизаций» именно РПЦ воплощает силу Православия, в котором нуждаются католики «в битве против общего врага».
Эта идея стала одной из основных в работе созданного ещё в декабре 2015 года «Византийского клуба», учредительное собрание которого прошло в пресс-центре МИД России. Он представляет собой новый общественно-политический проект, миссия которого — формирование новой (а по сути, забытой и утраченной) идеологической повестки по возрождению цивилизационной идентичности России как продолжательницы восточно-христианской, византийской цивилизации. Главными задачами Клуба являются формирование новой повестки дня, содействие формированию мощной политико-идеологической коалиции за возрождение восточно-христианской цивилизации как в России, так и за её пределами, особенно на Балканах, среди потенциальных союзников «евразийского проекта», объединённых общим византийским прошлым (Украина, Белоруссия, Греция, Болгария, Сербия, Черногория, Босния и Герцеговина, Румыния, Молдавия, Македония, Грузия, Армения, Абхазия, Кипр). Наконец, «Византийский клуб» устремлён на «диалог» с общественно-политическими и интеллектуальными кругами также исторически связанных с византийским наследием стран регионов (Турция, Сирия, Израиль, Иордания, Италия, Египет и др.)[1117].
Тема византизма настолько чётко очерчена в деятельности «Византийского клуба», что проект его очень напоминает идею патриарха Никона и царя Алексея Михайловича по воссозданию «неовизантийской империи» под своим началом, и в этом плане его можно назвать «византийским проектом-2». Почти через три с половиной века «византийская прелесть» (как назвал эту идею исследователь Б. Кутузов) возродилась в новой реальности и в новой форме, будучи тесно увязана с геополитическим евразийским проектом. Но вновь она явилась как подмена национальной концепции «Москва — Третий Рим». Последняя имела эсхатологический смысл и представляла Москву как последнюю хранительницу чистоты Вселенского Православия, как «Святую Русь», верную её духовному призванию. В «византийском проекте-2» она опять же подменяется политической идеей, представляющей Россию как центр мировой возрождённой восточно-христианской империи, ради которой чистота Православия принесена в жертву всеереси экуменизма. Гаванская уния и стала той ценой, которую заплатили за то, чтобы Ватикан милостиво согласился поделиться своей властью с «православным востоком». Ведь власть эта всё равно остаётся у главы «Вселенской Церкви».