Дубинин произнес это бойкой скороговорочкой, слегка посмеиваясь, поигрывая бровью. Как бы приглашая меня отнестись к сказанному с юмором, но все-таки — запомнить и учесть, на всякий случай…
— Я ведь излагаю не столько свое личное мнение, сколько общую установку, — пояснил он, пряча рукопись в стол. — Понимаешь? — И, замкнув ящик, пошагал к дверям.
— Постой-ка, — уперся я, — ты вот говоришь…
— Айда, старик, — мигнул он, — хватит митинговать! — И бесцеремонно потащил меня за рукав. — Начальство ждать не любит!
* * *
— Так вот вы какой! Ну, садитесь, рассказывайте.
— О чем же? Право, не знаю…
— Да о себе, о себе! Вы, стало быть, — из тайги?
— Из Белых Ключей.
— Это, простите, где?
— В верховьях Аскиза, в горах.
— Та-ак… И что же вы там делали?
— Лес рубил — что же еще? Трудился в леспромхозе. И, конечно, охотничал… Наша таежная жизнь проста — не то что у вас, у городских!
— А родом вы откуда?
— Да тоже, — пробормотал я, дернув плечом, — из тайги.
— Ну а — здесь, теперь?..
— Теперь вот приехал в лесопромышленный трест — на курсы по повышению квалификации.
Я не спеша — эдак с ленцою — достал из кармана потанинскую справочку. (Все-таки я не зря ее припас, не зря! Для устройства на работу она не годилась; здесь же оказалась — в самый раз!) Заместитель редактора прочел ее, повертел в пальцах. И, возвращая мне, сказал:
— Так, хорошо…
Пожилой, седоватый, заметно лысеющий, он сидел за большим, заваленным бумагами столом. Он не один сидел; чуть поодаль, на углу, помещался какой-то мужчина, в сереньком, наглухо застегнутом пиджачке, в сером галстуке, с узким (и тоже серым) лицом и глазами мутного болотного цвета.
Серый этот человек до сих пор помалкивал… Теперь вдруг спросил — непонятно к чему:
— И живете вы при курсах, в общежитии?
— Н-нет, — замялся я, — в другом месте.
— Где же?
— В заезжем доме, возле базара.
— Это — при «артели инвалидов»? — поднял он брови.
— Да…
— Почему ж — там?
— Да уж так получилось, — пожал я плечами. — В общежитии, когда я приехал, мест не оказалось… Попросили обождать… Ну, вот. — Я снова пожал плечами. — А что мне еще остается? Да это, в общем-то, и не важно. Главное ведь — в другом…
— Насколько я понимаю, — мягко сказал заместитель редактора, — вы хотели бы начать работать с нами?
— Н-ну, если бы такая возможность представилась…
Я поймал себя на мысли, что слишком часто пожимаю плечами, и тут же дал себе слово не делать этого и вообще — держаться строже и осторожней. Зачем вот я, идиот, сболтнул про ночлежку? Подробность эта выглядит сомнительной, странноватой… А они тут взвешивают все. С ними нужно держать ухо востро!