— Не знаю, — пробормотал я, — так все как-то складывается по-идиотски… А эта нынешняя история вообще какая-то странная. Взять хотя бы случай с ножом! Понимаешь, был у меня финский нож. И они об этом как-то узнали. Но потом, когда пришли с обыском, — финяк исчез, испарился… И тут уже я сам ничего не пойму… Не найду объяснения, не могу отыскать!
— Так чего искать, — сказала мать, — чего искать-то? Твой нож — который был в столе — взяла я.
— Ты? — изумился я. — Когда?
— В тот самый день, когда я прибиралась, — готовилась к приходу Казина.
— Почему ж ты мне сразу не сказала?
— А какой смысл? — Она подняла брови. — Ты бы ведь потребовал его обратно — я же тебя знаю… А так — я решила — будет лучше. На всякий случай! И, как видишь, оказалась права.
И она умолкла, сморкаясь и комкая платок.
— Ты вот все критикуешь меня, — сказала с надрывом, — ругаешь. Дескать я — плохая мать… Я ведь знаю, как ты ко мне относишься! Может, я, как мать, и действительно не идеал, не ангел. Ах, я слабая женщина. Но, с другой стороны, и ты сам — как сын — тоже не подарочек!
— Да уж ясное дело, — покивал я усмешливо. — Чего там. Мы с тобой два таких монстра, хоть на выставку нас — за деньги показывать…
— Да, да, ты не смейся! Что я с тобой — всю жизнь свою вижу? Что имею? Одни только неприятности. То передачи тебе в тюрьму носи, то бегай по людям — интригуй, выручай тебя… И к тому же ты все время хитришь. Никогда не говоришь мне правду.
— Вот уж нет, — возразил я, — здесь ты малость переборщила. Хитрить — не в моем характере.
— Ах, оставь! — Она махнула платочком. И спрятала его в лакированную свою сумку, звонко щелкнув замком. — Оставь, пожалуйста. Вспомни наш первый разговор! Я тогда сразу спросила: как у тебя с документами — все ли в порядке? И скажи ты правду, я бы тут же придумала что-нибудь… Помогла бы… А ты? Что ты тогда ответил?
— Ну, понимаешь, — начал я невнятно и сбивчиво, — тогда я не мог, не хотел — при Ягудасе.
— Да и с ним тоже, — сказала она. — Я тебя заранее предупреждала: будь осторожен! Опасайся его! Не связывайся вообще с этой семьей. И тут я как в воду глядела! Ты знаешь, что был арестован — по его доносу?
— Догадываюсь.
— Чего догадываться-то? Все точно! Никульшин мне объяснил.
— Ему известны все подробности?
— Наверное, — повела она плечом. — Естественно… На то он и прокурор! Он, между прочим, все время интересовался одной деталью: как, каким образом мог Ягудас проникнуть в твою комнату? Деталька эта — по словам Никульшина — весьма любопытна. Она открывает для нас возможность создать теперь дело против Ягудаса. Как сказал Никульшин, — «возбудить встречный иск».