В эту минуту Хью Берингар с тремя своими сержантами как раз съезжал с моста. Увидев их, Бенецет резко повернул коня влево, на узкую дорожку, что шла между мельничным прудом и рекой, к югу, на опушку Долгого леса, то есть на кратчайшую лесную дорогу в Уэльс.
Подъезжавшие не сразу сообразили, в чем дело, однако всадник, пулей вылетевший из ворот аббатства и, едва завидев их, свернувший на боковую дорогу, не сбавляя ходу, если и не заставил их немедленно броситься в погоню, то, по крайней мере, вынудил задуматься.
- За ним! - крикнул наконец Хью Берингар, еще до того как из ворот аббатства на Форгейтский тракт выскочил младший сквайр и закричал: "Остановите его! Его подозревают в воровстве! " - Верните его! - приказал Хью, и его воины дружно свернули на боковую дорожку и пришпорили своих коней.
Даални пришла в себя, и прежде чем Кадфаэль успел протянуть к ней руку, она опрометью бросилась прочь со двора, прочь от такого смертельного ужаса, который исходил от склонившегося в седле человека, прочь от ропота толпы, который заставил ее поверить, что худшее уже позади. И в этом нет никаких сомнений. Иначе зачем бежать Бенецету еще до того, как открыли его седельную сумку? Разумеется, она пока не знала, что именно спрятано там, но наверняка это грозило Бенецету смертью. Даални юркнула в церковь, словно птичка в гнездышко. Пусть дальше всем этим занимаются другие, а она свое уже сделала. Даални присела у алтаря святой Уинифред, где все началось и все закончилось, и устало прислонилась затылком к каменной стене.
Кадфаэль вошел в церковь следом за девушкой, но остановился, увидев ее сидящей, тихо, с открытыми глазами, и словно прислушивающейся к какому-то голосу или вспоминающей что-то. После всех волнений эти покой и тишина священны. Девушка почувствовала священный трепет, когда вошла в церковь, а Кадфаэль - когда увидел ее.
Монах мягко приблизился и столь же мягко заговорил, не вполне уверенный, что девушка слышит его, ибо, казалось, она внимала чему-то куда более далекому.
- Он зацепил тебя. Дай-ка я посмотрю.
- Царапина, - сказала Даални безразлично, но все же позволила монаху задрать почти до плеча свой рукав, который оказался рассечен на длину ладони. Рука была чуть задета, осталась лишь тоненькая, толщиною в волос, белая полоса, на которой в двух-трех местах выступили крохотные бусинки крови. - Ерунда! Не загноится!
- Но ты, наверное, сильно ушиблась. Я не ожидал, что он бросится на тебя. Ты заговорила слишком рано, я на это вообще не рассчитывал.
- Я никак не думала, что он способен любить или ненавидеть, - сказала Даални. - Никогда его раньше таким не видела. Он ускакал прочь? Его поймали?