- Оставляя в стороне вопрос об убийстве, - говорил Герлуин, - ибо у нас нет пока прямых доказательств его вины, я полагаю, мы можем верить рассказу брата Тутило. Это святое воровство. Он поступил, как велела ему святая Уинифред.
- Не так-то просто оставить в стороне вопрос об убийстве, - заметил аббат Радульфус, голос его заметно посуровел. - С этим следует разобраться в первую очередь. Что скажете об этом юноше, Хью? Ведь он заявил, что не очень-то боялся появления Альдхельма. Значит, у него не было причины убивать его.
- Это как сказать, - возразил Хью. - Причина у него была, и он этого не отрицает. А кроме того, у нас нет других подозреваемых. Не исключено, что он убил, а потом решил скрыть свое преступление. Я говорю, не исключено... Но не более того. Он сразу пришел ко мне в крепость и рассказал, что обнаружил убитого. Он был потрясен и взволнован, но это ни о чем не говорит. Должен признать, что сегодня Тутило вел себя как совершенно невинный человек - ему было жаль убитого и он терпеливо делал все, что положено. Ежели это напускное и так он пытается скрыть свою вину, то, стало быть, он не по годам умен, дерзок и порочен. И все же я склонен считать, - сухо добавил Хью, что так оно и есть на самом деле и что ему вполне достанет наглости притворяться.
- Но тогда зачем было приходить ко мне и признаваться в том, чего уже не может подтвердить убитый свидетель? - хмуро спросил аббат.
- Потому что он осознал, что подозрение все равно упадет на него, и теперь это уже подозрение в убийстве. В таких обстоятельствах лучше принять наказание от власти духовной, сколь бы тяжким оно ни оказалось. Лучше признаться в воровстве и обмане, чем отвечать за убийство перед светской властью, - твердо сказал Хью. - Ведь это пахнет виселицей. Признав одно преступление, можно избежать подозрений в другом, более тяжком... Думаю, у парня хватило ума сделать правильный выбор. Впрочем, отец Герлуин должен лучше нас знать юношу.
Как бы там ни складывалось, Кадфаэль был убежден, что Герлуин вовсе не знает своего Тутило, а возможно, и представить себе не может, что творится в голове у того или иного его послушника, ибо субприору не было до них никакого дела. Похоже, Хью намеренно загнал Герлуина в угол. Тот явно предпочел бы отвести от себя и от Рамсейской обители всякое обвинение в том, что они приютили убийцу, однако покуда оставалась возможность извлечь выгоду из этого воровства, святого там или нет, Герлуин хотел, чтобы преступление квалифицировалось именно как воровство.
- Вообще-то говоря, брат Тутило не находился под моей опекой в Рамсее, - промолвил Герлуин, тщательно подбирая слова, - но он всегда был свято предан нашей обители. Он поведал нам, что получил прямые указания непосредственно от святой Уинифред, и у меня есть все основания верить ему. Известно, что подобные божественные откровения имели место и раньше. Было бы слишком самонадеянным пренебрегать ими.