— Зачем ты затеял всю эту возню? Зачем?! Сколько драгоценного времени она отняла у нас, я не говорю уже о нервах и вообще о потерянном здоровье. Тебе легко… а с меня три шкуры сдерут, — бубнил под нос потеющий командующий флотом, тяжело переставляя тяжелые, словно налитые свинцом ноги.
— Мне тоже неприятно докладывать вашему непосредственному начальнику, — ответил я ему. — Давайте вместе переубеждать начштаба, чего бояться?
Нет, Орел не проронил ни слова в защиту разумных доводов моей докладной записки. Больше того, в беседе со вторым лицом в ВМФ СССР он свернулся ежиком, вобрав голову в плечи. Мне пришлось одному отстаивать точку зрения о снижении боеготовности флота.
Начштаба упирался рогом, не соглашался с доводами, а потом рявкнул:
— Ну что, товарищ Мозгов, выходит, контрразведчики лучше знают обстановку на флоте, чем флотоводцы? Вы много на себя берете! Вы что, подвергаете сомнению правильность решения инстанции и самого Никиты Сергеевича?
Я ему ответил так:
— Первый секретарь не мог дойти до такой глупости, чтобы отдать распоряжение на уничтожение тех средств, которые могут не один год послужить Родине и флоту.
И тут хозяин кабинета взорвался:
— Значит, вы считаете, что Главком и я растиражировали эту глупость?
Я спокойно заметил, что вот с этой глупостью на Политбюро и разберемся.
Начштаба после моих слов резко поднялся с кресла и, сделав вид, что говорить уже не о чем, практически указал мне на дверь, а Орлу приказал остаться…
У меня было свободное время, и я отправился в морской отдел военной контрразведки на Лубянку. Встретил меня его начальник капитан 1-го ранга Шилин, который своего курирующего поддерживал в этом начинании. Увиделся я и с генералом Гуськовым — начальником военной контрразведки. Беседа получилась недолгой. Он с первых слов открыто дистанцировался от возникшей ситуации и заявил мне, что в период заседания Политбюро его не будет в Москве, так как запланировал выехать на подведение итогов работы в один из военных округов. Мне стало ясно, что Гуськов оберегает свое реноме, оставляя за собой право и свободу сделать соответствующие оргвыводы.
На следующий день, как я и предполагал, меня ждала чиновничья голгофа. Я пораньше отправился на Старую площадь. Заседание проходило в кабинете члена партийного ареопага Фрола Романовича Козлова. Пройдя через КПП, я вскоре оказался в просторном кабинете члена Политбюро.
Умостившись в кресле, я решил понаблюдать за «небожителями». Скоро стали прибывать министры, начальники главков, крупные военные деятели, среди которых я увидел Маршала Советского Союза, министра обороны СССР Малиновского и Главкома ВМФ адмирала флота Горшкова.