— Благодарю вас, профессор, я очень ценю вашу похвалу.
Он выпрямился, словно аршин проглотил, и теперь сам напоминал ученика.
— Но что же с вами… что случилось? (У меня кольнуло в груди. Он задал мне вопрос, но как на него ответить?) Это произошло еще тогда, когда вы работали над докладом о Сваммердаме? — Он вновь быстро взглянул на меня, но отвел глаза, что ему было несвойственно.
— О Сваммердаме? Но с тех пор уже столько лет прошло, — ответил я.
— Да. Вот именно. Все это было много лет назад. Именно тогда вы с ней и познакомились, верно?
— Вы о… моей жене?
Его молчание подсказало, что я правильно его понял. Да, с Тильдой я познакомился там, после доклада. Или, точнее, обстоятельства привели меня к ней. Обстоятельства… нет, к ней меня привел сам Рахм. Его смех, его насмешки заставили меня посмотреть в другую сторону, в ее сторону.
Мне захотелось сказать что-нибудь об этом, но слов я не находил. Я молчал, и поэтому он быстро наклонился вперед и тихо кашлянул.
— Ну а сейчас?
— Сейчас?
— Зачем вы нарожали детей? — Этот вопрос он задал громче, почти сорвавшись на крик, и теперь смотрел на меня в упор, не отводя взгляда, ставшего внезапно ледяным. — Почему?
Я отвел глаза, не выдержав жесткости в его взгляде.
— Ну… Так уж заведено…
Он положил руки на колени, униженно, но в то же время требовательно.
— Заведено? Хм, возможно, это действительно так. Но почему вы? Что вы дадите им?
— Что я им дам? Пищу и одежду…
— Не вздумайте приплести сюда еще и эту вашу паршивую лавочку! — выкрикнул вдруг он.
Профессор резко откинулся на спинку стула — ему будто захотелось оказаться от меня подальше — и нервно потер руки.
— Ну… — Я пытался заглушить в себе подростка, которого третируют взрослые, пытался взять себя в руки, но заметил, что дрожу. Когда мне в конце концов удалось выдавить из себя еще несколько слов, голос мой зазвучал предательски пискляво: — Я старался, но просто… профессор, без сомнения, понимает… время не позволяло мне.
— Вы ждете утешения? — Он вскочил. — Я должен сказать, что это приемлемо? Так, по-вашему? — Он уже и так стоял рядом, а сейчас сделал еще один шаг, его темная фигура нависла надо мной. — Вы до сих пор не написали ни одной научной статьи — это приемлемо? У вас шкафы ломятся от книг, которые вы так и не прочли, — это приемлемо? Я впустую потратил на вас столько времени, а вы — да вы просто посредственность!
Это последнее слово точно повисло в воздухе между нами.
Посредственность. Вот кем я был для него. Посредственностью.
Я хотел было возразить. В действительности он уделял мне вовсе не так много времени. Или же профессор считал меня своим преемником? Возможно, ему хотелось, чтобы я продолжил его исследования, не позволил им умереть. Не позволил умереть