– Не могу смотреть на них и каждый раз вспоминать, что родителей больше нет.
– Бог милостив, родители всегда умирают раньше детей.
И все же она не простила Бога.
– Ты считал это милостью, когда Бог забрал твоих родных?
Марк нахмурился и покачал головой:
– Нет, конечно.
Она вновь думает лишь о себе, не заботясь о чувствах других. Сесилия коснулась его плеча:
– Прости меня. Я не должна вести себя как капризный ребенок. Не стоит бередить старые раны, ни твои, ни мои.
– Я ушел из дома, когда мне было семь лет. Родителей уже очень давно нет в моей жизни.
Он был настоящим мужчиной, рыцарем, ей было сложно даже представить, что человек может быть наделен такой силой духа.
– Ты их совсем не помнишь?
– Разумеется, помню. – Марк резко вскинул голову, будто услышал в ее словах укор. – Отец учил меня сражаться, он говорил, что я должен стать достойным рыцарем и всего добиться сам, ведь у меня нет земли. А потом он отправил меня к герцогу де Куси, отцу Ангеррана. Он очень верил в меня, раз смог убедить знатного господина принять его ребенка.
Марк замолчал. Разговор за стеной велся на повышенных тонах. Сесилия занервничала. Необходимо отвлечь от них внимание Марка.
– А потом твой отец погиб?
– В битве при Креси.
– Выходит, твой отец пал от руки англичанина. Возможно, моего отца.
Сесилия заморгала. Она ненавидела его за то, что он был врагом, убившим ее отца, а получается, Марк потерял отца из-за ее соотечественников. Она была его врагом, а не он.
– И ты… ты ничего не сказал мне, когда слышал мои обвинения? Но почему?
Де Марсель пожал плечами:
– В моей жизни было немало противостояний, к чему еще одно?
Вместо того чтобы уничтожить собственных демонов, она предпочла изливать злость на других. В частности, на Марка де Марселя. Повела бы она себя иначе, если бы он сразу открыл ей правду?
– Ты благородный человек, Марк де Марсель, хотя и говоришь, что честью сейчас часто пренебрегают.
Она была так поглощена своими чувствами, что не сразу заметила, какой добрый и сострадательный этот суровый рыцарь. Сесилия вздохнула, услышав звуки смеха и музыки из соседней комнаты.
Марк покачал головой и задумчиво произнес:
– Когда отпускаешь то, что приносит боль, становится легче идти дальше. Первый шаг дается с трудом, но потом, если твердо стоишь на ногах, извилистая тропа кажется уже не такой ухабистой.
Мудрость, обретенная благодаря трудностям пути. Она всегда считала Марка слишком черствым, а оказалось, это сила, приобретенная благодаря тяготам жизни, именно она помогла израненному сердцу не перестать биться. Он заставил себя жить и не цепляться за прошлое, перестал постоянно себя жалеть.