В ночь на девятнадцатое мая я, как и многие мои товарищи, пришел в каменоломни, которые недалеко от села Аджим-Ушкай, а там уже народу — не пройти, наши красноармейцы и командиры. Вот тут мы и остались со своим комиссаром Манукаловым и командиром Поважным до последнего.
С водой становилось все хуже и хуже. Те точки, где мы по капле собирали воду, пересохли, так как наверху было лето в разгаре. Вправо от нас были старые каменоломни и там влаги было больше, но чтобы пробраться туда, необходимо выйти на поверхность, потом опять опускаться вниз — это место немцы тщательно охраняли с пулеметами. Но мы все же решили пойти. Нашу группу возглавлял старший лейтенант Нестеренко, он был с женой Надей.
В старых каменоломнях не нашли ничего съедобного.
Ходить в разведку приходилось часто, иногда по приказанию нашего командира Михаила Григорьевича Поважного, но больше я ходил добровольно, был молод, ничего не боялся, мстил врагу за погибших товарищей. Однажды попал в переплет: выскочил на поверхность и тут по мне гранатой. Был ранен осколками в спину, в левую ногу автоматной очередью — потерял сознание. Очнулся в лагере под Аджим-Ушкаем. Товарищи меня считают погибшим, но я бежал из плена.
Я не хочу, чтобы меня считали каким-то героем, таких, как я, очень много. Но я хочу, чтобы не были забыты имена моих товарищей по Малым Аджимушкайским катакомбам — Манукалов, Поважный, Калабуков, Нестеренко и его жена Надя, Курбан Андрей, Маевский из Москвы, старший лейтенант Александров из Москвы, Федя из Донецка, Борис Дрикер из Одессы.
В настоящее время работаю машинистом паровоза. Семейный. Семья: жена Валя, дочь Света, сын Саша.
Вот такой я, солдат с того света».
* * *
А вот голос сержанта Федора Артемьевича Силыча, он все такой же скупой на слово. «Вот здесь, видите, камни… Их тогда было много… Лежал я, охраняя вход в катакомбы. Немцы тут же, в нескольких метрах… Питались-то очень плохо, зрение мое притупилось, сами знаете, даже лошадь слепнет в темноте. Поднялся я, чтобы швырнуть гранату, а он меня в упор из автомата, грудь прошил. Кто-то оттащил меня в камни. Выжил. Потом еще воевал, доколачивал врага в его проклятом логове. Тот, которого ребята мертвым нашли за столом, наш политрук Таранин. Он собирался писать реляции о награждении бойцов и тут произошел взрыв».
Иван Данилович Демидов рассказывает еще короче: «Я же такой, как и все, эти тысячи бойцов и командиров. Только мне повезло: дежурил я у входа. И рвануло. Видимо, заложил фашист бомбу замедленного действия. Отбросило меня вместе с камнями в сторону. Сколько дней лежал под грудой туфа — не помню. И не знаю, кто меня оттащил в избу. Там женщина меня выходила. А я, глупец, сразу две кружки воды выпил, месяц по капле доставалось, а тут пожадничал и слег окончательно. Так вот полуживого немцы и накрыли меня в хатенке, потащили в лагерь, а он тут же был, неподалеку от Аджим-Ушкая, бросили в подвал на съедение крысам. Выжил. Теперь работаю в городе Тавда, Свердловской области».