После налета до полка пехоты при поддержке десяти танков пошли в атаку. Батарея Базыленко выкашивала вражеские цепи шрапнелью, а артиллеристы Носова били в упор по танкам. Горели четыре машины. Гитлеровцы залегли, и тут курсанты в едином порыве бросились в контратаку.
Вражеские танки и артиллерия из-за боязни поразить своих огня не вели. Не выдержав натиска, фашисты побежали. Больших усилий стоило нашим командирам удержать курсантов от преследования, для которого не хватало сил.
В этом бою противник потерял свыше двухсот солдат и офицеров убитыми, несколько фашистов было взято в плен. Четыре танка и броневик догорали в поле. Курсанты собрали трофейные пулеметы, автоматы, гранаты с деревянными рукоятками.
Россиков допрашивал пленного обер-лейтенанта, который все время озирался по сторонам, видимо, пытаясь обнаружить сосредоточение наших крупных сил. Реденькая цепь курсантов, занимавших позиции, не внушала ему доверия. Вероятно, так рассуждало и немецкое командование.
Снова и снова над нашим расположением кружил вражеский самолет-разведчик «рама». Он то спускался совсем низко, едва не касаясь верхушек деревьев, то взмывал вверх, пытаясь обнаружить скопление войск. Выше пролетали бомбардировщики и опять бомбили пустые перелески возле Стрекалово.
Вскоре снова появились танки, на этот раз их было гораздо больше; они шли не только в лоб, но и охватывали наши фланги. Следом двигалась пехота.
Принять бой — значит полечь здесь всем, и тогда к концу дня противник будет в Ильинском. Все понимали, что допустить фашистов туда, к еще не созданным оборонительным позициям, нельзя. Надо задержать их здесь как можно дольше. Сейчас, чтобы сохранить силы, был один выход — отступить.
Суходолов поддержал решение Старчака. Но как сообщить об этом ребятам? Всего час назад они обратили фашистов в бегство. А теперь отходить назад, когда каждый из них все время помнил: позади — Москва.
— Даже опытному воину тяжело отступать, — проговорил Россиков, — а им, только вступившим в бой, тем более.
Опять налетели «юнкерсы». По своей излюбленной манере встали в круг и сорок минут один за другим бросали бомбы. Казалось, ничего живого не осталось на этом куске земли. Но вот заговорили наши пехотинцы: открыли огонь пулеметы, свои и трофейные. Артиллеристы с удовлетворением вслушивались в пулеметные очереди:
— Молодцы ребята, бьют фашистов — не унывают!
Заговорили минометы, тоже захваченные утром у противника. Именно минометы особенно его испугали, заставили притихнуть.
Кто-то из курсантов метким выстрелом из винтовки, а может, очередью из ручного пулемета, сумел поразить самолет, пролетавший над позициями. Бомбардировщик загорелся и рухнул вниз. То-то радости было у курсантов, кричали «Ура!», обнимались!