Мы познакомились с его жильцами. Семья, состоявшая из матери, мальчика и двух дочерей-подростков, деятельно приводила в порядок свое разоренное хозяйство. На полу были насыпаны две большие кучи песку и глины, в маленькой комнате уже сложена плита, во дворе лежали бревна и доски, собранные на пустырях по соседству. Узнав, что Красотченко был участником сентябрьского сражения за Воронеж, ребята обступили его, наперебой отвечая на наши вопросы. Они уже слышали от кого-то, что в их доме помещался штаб сводного отряда воронежских истребителей и ополченцев.
— Вот на этом месте под наружной стеной стояла кровать, а в том углу стол, — вспоминал Красотченко, и ребята хором подтверждали, что именно так оно и было в их квартире.
В комнате тогда была еще клеенчатая кушетка, на которой в ночь на 18 сентября Красотченко удалось вздремнуть пару часов, пока близкие автоматные очереди не подняли его на ноги.
А здесь, на стене, — он ясно помнит это — висела чья-то рубашка, летняя полотняная рубашка с вышитым воротом.
— Рубашка? — недоумевая, переспросила хозяйка — Откуда бы она могла взяться тут?..
— Конечно, была и рубашка! — закричала одна из девочек. — Дяди Саши рубашка!..
И все сразу вспомнили, что, когда семья уходила из города, в этой комнате на стене действительно осталась висеть рубашка неведомого нам дяди Саши.
Все эти житейские подробности как-то сразу сблизили Красотченко с обитателями дома № 22. Ребята вдруг почувствовали, что этот человек, проведший ночь в их брошенной квартире, шел сражаться и за них, и за этот дом — за все, что было дорого и привычно им с детства.
О многом напомнили Красотченко стены полуразрушенного домика, словно не один день, а целая большая полоса его жизни прошла здесь. Как живые, встали перед ним его боевые товарищи, которых ему больше никогда не доведется увидеть: маленький белокурый старшина отряда Георгий Александрович Родных, в аккуратно заправленной под ремень шинели, — такой же требовательный и исполнительный на поле боя, как и в ополченской казарме в Сосновке, где у него всегда была образцовая чистота и порядок; командир отделения Андрей Константинович Шишкин, учитель железнодорожной школы, спокойное мужество которого как-то незаметно передавалось окружавшим его людям; отважная девушка Аня Скоробогатько, чье горячее юное сердце было безраздельно отдано служению любимой Родине.
Здесь, во дворе, Красотченко в последний раз видел комиссара сводного истребительного отряда Куцыгина.
Это было 17 сентября, перед началом атаки.
— Даниил Максимович, — сказал Красотченко, задержав Куцыгина у калитки, — береги себя, не рискуй без надобности…