Нет, вы только представьте себе. Он просто закупил пятьсот двадцать упаковок по оптовой цене, не стал заметать следы, пожертвовал анонимностью, просто потому, что хотел сэкономить, получить скидку. Каков дебил, а?
Иван Ильич смотрел на меня поверх очков:
– Ты ведь искал Графта с помощью Кусто, ммм?
Я промолчал, он рассмеялся.
– А что? Ты правда думал, что я не узнаю? Эх, Егор, Егор, мы уже сколько лет знакомы, а тебе до сих пор кажется, что ты умнее всех. – Он выдержал паузу, словно ждал ответа, но я молчал, и он продолжил: – Зачем ты искал его?
Я рассказал ему о маминой книге сказок.
Иван Ильич расхохотался:
– Вот это поворот! Он фанат вашей мамы? Этот Караташ? Серьезно?
Я пожал плечами:
– Караташ просто купил пятьсот двадцать упаковок таблеток для печени. А через месяц анонимный художник Графт представил на выставке свою работу, выложенную из этих самых таблеток. Все это выглядит подозрительно и очень непохоже на совпадение, и все же – никаких гарантий, что Караташ и Графт – одно лицо, у меня нет.
– Ладно. – Иван Ильич открыл ноутбук. – Можешь идти. Мне стоило бы оштрафовать тебя за самодеятельность, но этот твой Кусто, кажется, этим своим расследованием только что обеспечил нам финансирование.
* * *
Что он имел в виду, когда говорил про «финансирование», я понял лишь спустя две недели, когда Иван Ильич зашел в офис с бутылкой шампанского в руках. Он объявил, что полицаям удалось вычислить и задержать художника Графта.
– И все благодаря нам!
Арест художника был отличным поводом для начальства выслужиться перед высшими чинами Министерства обороны. Все знали, как сильно Боткин обижался на шутки в свой адрес – и поговаривали, что свой портрет, выложенный из таблеток, он воспринял как личное оскорбление, потребовал срочно найти и наказать художника. По нашей наводке полицаи задержали Павла Караташа, и после серии допросов он в обмен на выездную визу выдал всех, включая Александру Кардионову, художницу, скрывавшуюся под кличкой «Графт».
– Прикинь? Графт – это баба.
– Отличная работа, Егор! Благодаря тебе нам теперь пересмотрят бюджет на следующий год – в сторону увеличения. Смотри, что у меня есть. – Он достал из подарочного пакета красную вязаную шапку. – Шапка Кусто. Теперь она твоя, ты заслужил. – И натянул ее мне на голову.
Иван Ильич действительно был счастлив, я понял вот что: плевать ему было на двоякость ситуации, судьба девушки-художницы его не беспокоила, он волновался лишь о том, чтобы сохранить Компанию. Цена не имела значения, он сделал свой выбор.
Он еще раз поздравил нас и ушел к себе в кабинет. Я снял красную шапку и убрал ее в нижний ящик стола. И тем же вечером, возвращаясь домой, выбросил в урну.