Момент четвертый. Почему вообще Юровского так волнует сокрытие тел, если они хотели всего лишь помешать врагам советской власти освободить царя?
Момент пятый. Почему Голощекин запретил Юровскому ехать на «похороны». И…
Момент шестой. Почему он все-таки поехал?
Итак, Юровский, вопреки указаниям Голощекина, отправился с Ермаковым. Дальше началась уже совершенная фантасмагория.
«Распорядившись все замыть и зачистить, мы примерно около 3-х часов, или даже несколько позже, отправились. Я захватил с собой несколько человек из внутренней охраны. Где предполагалось схоронить трупы, я не знал, это дело, как я говорил выше, поручено было, очевидно, Филиппом [Голощекиным] т. Ермакову… который и повез нас куда-то в Верх-Исетский завод. Я в этих местах не бывал и не знал их.
Примерно в 2–3 верстах, а может быть и больше, от Верх-Исетского завода нас встретил целый эскорт верхом и в пролетках людей. Я спросил Ермакова, что это за люди, зачем они здесь, он мне ответил, что это им приготовленные люди. Зачем их было столько, я и до сих пор не знаю, я услышал только отдельные выкрики: “Мы думали, что нам их сюда живыми дадут, а тут, оказывается, мертвые”».
Момент седьмой. Почему красногвардейцы Ермакова были уверены, что Романовых им привезут живыми?
«Еще, кажется, версты через 3–4 мы застряли с грузовиком среди двух деревьев… Спрашиваю Ермакова: “А что ж, далеко место, им избранное?” Он говорит: “Недалеко, за полотном железной дороги”. А тут, кроме того, что зацепились за деревья, еще и место болотистое. Куда ни идем, все топкие места. Думаю, пригнал столько людей, лошадей, хотя бы телеги были, а то пролетки. Однако делать нечего, нужно разгружать, облегчать грузовик, но и это не помогло. Тогда я велел грузить на пролетки, так как ждать дольше время не позволяло, уже светало. Только когда уже рассветало, мы подъехали к знаменитому “урочищу”. В нескольких десятках шагов от намеченной шахты для погребения сидели у костра крестьяне, очевидно, заночевавшие на сенокосе. В пути на расстоянии также встречались одиночки, стало совершенно невозможно продолжать работу на виду у людей. Нужно сказать, что положение становилось тяжелым, и все может пойти насмарку. Я еще в это время не знал, что и шахта-то ни к черту не годится для нашей цели…
Тут же я узнал, что отъехали мы от города верст примерно 15–16, а подъехали к деревне Коптяки в двух-трех верстах от нее. Нужно было на определенном расстоянии оцепить место, что я и сделал. Выделил людей и поручил им охватить определенный район и, кроме того, послал в деревню, чтобы никто не выезжал с объяснением того, что вблизи чехословаки. Что сюда двинуты наши части, что показываться тут опасно, затем, чтобы всех встречных заворачивали в деревню, а упорно непослушных и расстреливать, если ничего не поможет… Другую группу людей я отправил в город как бы за ненадобностью. Проделав это, я велел загружать трупы, снимать платье, чтобы сжечь его, то есть на случай уничтожить вещи все без остатка и тем как бы убрать лишние наводящие доказательства, если трупы почему-либо будут обнаружены…