— А почему по этапу? — Петро оглядел чистую, в два окна, комнату с простой опрятной мебелью и даже с кипой книг на этажерке у кровати. — Или тебе плохо, Михайло, на саноцкой фабрике?
— Да нет, чем плохо, — Щерба обтер салфеткой губы, взглянул с усмешкой на гостя, — неплохо… пока администрация не разнюхает, что Михайло Щерба, помимо обязанностей табельщика, связан серьезными обязательствами по отношению к рабочим, один из организаторов профессионального союза на фабрике.
— Как? — Петро откинулся на выгнутую спинку стула. — Ты и здесь, Михайло, водишь за нос администрацию?
— Пока что вожу. Ибо пользуюсь доверием у коменданта, майора Скалки. — Щерба рассмеялся. — Даже пиво с ним пью. Да-да. Каждое воскресенье после церковной службы выпиваем по три бутылки за мой счет. — Щерба перестал смеяться, отбросил волосы и опять взялся за еду. Потом добавил задумчиво, словно бы для самого себя: — Только вот никак не раскушу, в самом деле комендант Скалка болван или, что не исключено, лишь разыгрывает болвана, чтобы таким способом попристальнее ко мне приглядеться.
На некоторое время разговор оборвался. Петро пытался представить себе, как это мирно посиживают в казино социалист Михайло и комендант жандармов Скалка и какая сила воли нужна, чтобы вести благопристойную беседу со злейшим врагом своим и не трахнуть коменданта тяжелой стеклянной бутылкой по седеющей голове. А вот он, Юркович, учитель, пожалуй, не сумеет сдержать себя нынче. Через полтора часа зайдет к Маркову в номер гостиницы и скажет, повернув за собой ключ в дверях: «Вы, господин Марков, первейший в мире подлец. Вы торгуете доверием простых лемков. Во имя народа, который вы продали царю, я бы поступил с вами так, как поступил Тарас Бульба со своим изменником сыном…» Петро доел яичницу и, отложив вилку, поднял голову от тарелки. Сказал, взглянув с сочувствием на товарища:
— Трудна, ой трудна твоя роль, Михайло.
— Да, не легка, — согласился Щерба. Он поднялся, налил сперва Петру, потом себе по стакану горячего молока. Спросил: — Был у брата?
— Нет. Прямо с поезда к тебе, — ответил Петро.
— О-о! — вырвалось у Щербы с радостным возбуждением. — Так ты, Петруня, ничего не знаешь! — Худощавое лицо хозяина засияло от удовольствия. — Можешь гордиться, Петро, своим братом. Не каждый бы на такое пошел. — Щерба понизил голос, заговорил более уравновешенным тоном: — Откровенно сказать, не верил я, не ожидал, что собственническая душа простого газды, жившего мечтой об увеличении своего клочка земли, способна на такой поступок. — Щерба обрисовал Петру чрезвычайно сложную ситуацию, которая возникла на вагонной фабрике после последней забастовки, рассказал, какую услугу оказал им Иван со своими долларами, которые решился одолжить без всякого векселя профессиональному комитету. — А имея в кассе деньги, мы, Петро, смело, не колеблясь предъявили ультиматум администрации и… — передохнув, Щерба хлопнул ладонями по скатерти, — и выиграли, пан профессор! Администрация, напуганная нашей настойчивостью, вынуждена была заключить коллективный договор.