«К воссоединению Восточной Галиции давно уже стремилась одна из русских политических партий, находившая себе поддержку в одной из политических партий Галиции, так называемых «москвофилах» (49). Вот именно! «Одна из русских партий» есть самая реакционная партия, Пуришкевичи и К>0, партия крепостников, возглавляемая царизмом. Эта «партия» — царизм, Пуришкевичи и т. д. — интриговала давно и в Галиции и в Армении и пр., не жалея миллионов на подкупы «москвофилов»…»
Спустя некоторое время Михайло Щерба прочтет эти ленинские строки и невольно перенесется мыслью в Краков, в клуб «Спуйня». А пожалуй, и моя информация пригодилась Владимиру Ильичу, когда он садился за статью о галицийских москвофилах, и не видел ли он в ту минуту перед собой дорогих моему сердцу лемков?»
— Петруня, — произнес после долгого молчания Щерба, — а не перестанешь ли ты надувать свои губоньки, если я тебе кое-что интересное скажу?
Петро поднял голову, увидел перед собою улыбающееся лицо друга и сам не удержался, чтобы не улыбнуться.
— Может, и перестану, если вправду что-то интересное.
— Тогда слушай. Я привез тебе привет от человека, о котором ты еще с Киева мечтаешь.
Щерба признался, что только вчера вернулся из Кракова, куда ездил по поручению львовских печатников (но это совершенно доверительно, Петро!). Там ему посчастливилось попасть на лекцию Владимира Ильича, которая состоялась 21 марта в, студенческом эмигрантском клубе «Спуйня».
— Ты видел Ленина? — На лице Петра отразились и удивление, и радость, и даже чувство хорошей зависти.
— Тема лекции — «Русская социал-демократия и национальный вопрос», — продолжал Щерба. — Три вечера продолжалась дискуссия. Какая дискуссия, Петро! Я так жалел, что тебя не было со мной.
— И ты все три вечера видел его?
— Мне повезло. У нас с ним состоялся серьезный разговор. Я познакомил его с нашей Лемковщиной.
— Боже, какой ты счастливец, Михайло! Ну-ну, рассказывай же дальше.
— Не знаю, сумею ли я передать, что пережил в эти минуты. Я уже слышал о Ленине. — Щерба обхватил друга за плечи и, продолжая говорить, зашагал с ним по комнате. — По печати, конечно. Читал ленинские статьи и в польской и в русской прессе. Помнишь, мы с тобой в Синяве до поздней ночи засиделись над его статьей «Уроки революции»? Тогда мне не все было ясно в наших галицийских отношениях между нациями. Ведь здесь, в Галиции, столько нерешенных, запутанных вопросов! И как следствие — шовинизм на каждом шагу, оскорбительный, отвратный. Что особенно огорчительно — националистический антагонизм часто заслоняет классовый. Разберись тут попробуй, когда тебя, простого украинца, может оскорбить — не капиталист, нет, и не шляхтич какой-нибудь, а такой же, как ты, трудяга. Или наоборот… Спасибо Франко, он первый предостерег меня от этого националистического чада, и я круто свернул с пути, на который толкал нас всех в семинарии отец катехита.