Так бы наверняка выглядел особняк Тара из «Унесенных ветром», если бы вдруг торнадо перенес его на городской участок. Двора как такового не было и в помине – так, узкая полоска земли по периметру, на которую даже нельзя было втиснуть газонокосилку. Белые колонны поддерживали парадное крыльцо, с которого Скарлетт О’Хара могла бы любоваться движением транспорта по Спраг-стрит. Дом навеял воспоминания об их ревирском соседе Джонни Сильве, который потратил весь свой первый заработок на вишнево-красный «корвет». «Пускает пыль в глаза, – сказал тогда ее отец. – Денег нет даже на то, чтобы съехать от родителей, а он покупает себе роскошную спортивную машину. Самые большие неудачники покупают самые крутые машины».
«Или строят себе самые большие дома», – подумала она, разглядывая Тару на Спраг-стрит.
Она ловко высвободила свой огромный живот из-под рулевого колеса. Когда она поднималась по ступеням крыльца, ребенок исполнял чечетку на ее мочевом пузыре. «Никуда не денешься, – подумала она. – Придется проситься в туалет». Дверной звонок не просто звонил, он издавал долгий низкий звук, словно колокол, созывающий на молебен.
Блондинка, открывшая дверь, казалось, была здесь совершенно не к месту. Ничего общего со Скарлетт О’Хара – скорее, классическая Барби с пышными волосами, пышным бюстом, утянутая в розовый капроновый спортивный костюм. Лицо ее было напрочь лишено выразительности – не иначе как после инъекций ботокса.
– Я детектив Риццоли, хотела бы встретиться с Теренсом Ван Гейтсом. Я вам уже звонила.
– Да-да, Терри ждет вас.
Девичий голос, высокий и слащавый. В малых дозах вполне сносный, но уже через час он покажется вам отвратительнее, чем поскребывание ногтей по школьной доске.
Риццоли шагнула в холл, где сразу же наткнулась на гигантскую картину маслом. Она изображала Барби в зеленом вечернем платье, стоящую возле огромной вазы с орхидеями. Все в этом доме казалось безразмерным. Картины, потолки, груди.
– В его офисе идет ремонт, так что он сегодня работает дома. Прямо по коридору и направо.
– Простите… мне очень неловко, но я не знаю вашего имени.
– Бонни.
Бонни, Барби. Вполне созвучно.
– Вы, видимо… госпожа Ван Гейтс? – спросила Риццоли.
– Ага.
Жена-трофей. Ван Гейтсу, должно быть, около семидесяти.
– Могу я воспользоваться туалетом? Мне сейчас приходится бегать туда каждые десять минут.
И тут Бонни заметила, что Риццоли беременна.
– Ах, дорогуша! Конечно. Уборная вон там.
Риццоли никогда еще не видела туалета в карамельно-розовых тонах. Унитаз возвышался на подиуме, подобно трону, а рядом на стене висел телефон. Неужели кому-то приспичит вести деловые переговоры, не отрываясь от других дел, не менее важных? Она вымыла руки розовым мылом над розовой мраморной раковиной, вытерла их розовым полотенцем и вышла в коридор.