Директор навестил ее на следующий день, по-видимому, уже закончив все свои дела. День клонился к вечеру, сосны за прутьями зарешеченного окна вроде бы столпились теснее. Долго смотрела на них, потом отвернула край колючего одеяла и легла в постель. Забросила руки за голову.
Директор приоткрыл дверь.
— Не спишь? Что-то темновато у тебя.
Опустился на единственный стул у стены, помолчал.
— Голова болит?.. Уколы тебе делают?.. Как ты дошла до жизни такой, что со стульев падаешь? Тебя врачи когда-нибудь смотрели? Болела много?
Отвечала «да», «нет». Говорить подробнее не было никакого желания. Он понял, поднялся.
— Поправляйся. О Богуславской не думай. Не бойся ее. Она за свое ответит. Ешь, спи.
У двери постоял еще, большой, кажется, очень усталый.
— Читать тебе, наверное, пока не разрешат… Знаешь, я тебе транзистор принесу. Будешь слушать последние известия, концерты. Музыку-то любишь? Не любишь? И песни эстрадные, Эдиту Пьеху — тоже?
Шагнул обратно, озадаченный, кажется, даже огорченный. Транзистор! Люди всегда так: бросят бродячей кошке кожуру от колбасы и думают, что облагодетельствовали весь мир!.. Не нужны ей никакие подачки! Директору теперь, конечно, нагоняй дадут. За ЧП, которое они, Ритка и Богуславская, учинили. Вот он и старается.
— Значит, не нужен транзистор? Ну, что ж…
Директор притворил дверь за собой бесшумно и плотно. Будто закупорил ее в этом изоляторе.
Зря она ему нахамила. Зойка говорит, он дядька ничего. Повыгонял из училища хапуг, навел чистоту, порядок. И чего он пошел на такую работу? Она, Ритка, ни за что бы не пошла! Возиться с такими, как Телушечка? Лучше камни грузить!
Музыку она, может, и послушала бы. Читать не хочется. Чего ей чужая жизнь, другие люди? Хватает своего… Да и неправды много в книжках. Люди совсем не такие, какими себя выставляют. Это раньше она, дуреха, всему верила, восхищалась.
В эти же дни к ней зашла Нэля Иванова, комсорг. Сунула нод подушку граммов двести конфет «Белочка» в целлофановом мешочке. Плотно уселась на стуле, взбила на лбу челку, огляделась, вздохнула. Она явно не знала, что сказать Наконец, нашлась:
— Они же тебя предупреждали? Ну, Богуславская. Заставляли мыть? А ты почему не пожаловалась? Не сказала? Ну кому, кому!
Круглое Нэлино лицо пошло пятнами. Ей, видимо, досталось за случившееся, но она и понятия не имела, что она должна теперь делать, предпринять. И сердилась на Ритку. Напомнила Нэле:
— Она же всех заставляет за себя работать, Богуславская. И все об этом знают.
— Ну, не все. И не всех она заставляет, — авторитетно возразила Нэля. — Это уж ты зря.