В этот час в душевой обычно никого не бывает. А теперь кто-то плескался. Увидела рослую широковатую спину в майке и застыла в дверях. Альма! У Дворниковой на руке вскочил чирей, и ее освободили от занятий. Греет ноги в тазу.
Она обернулась, хмурое лицо насупилось еще больше, но бросила она через плечо вполне миролюбиво:
— Стирай. Никого нет.
Пристроилась с тазом от нее в стороне.
Дворникова посидела еще немного и принялась вытирать напаренные, малиновые от горячей воды ноги. Выгоревшие трикотажные брюки были закатаны у нее до колен. Натягивая на вытертую ногу чулок, Дворникова проговорила вдруг:
— Если Элеонора еще полезет, скажешь мне.
Промолчать было неловко, отозвалась не очень вразумительно:
— Ну ее!.. Я же ее не трогаю.
— И не обязательно, — сказала Дворникова. — Не обязательно трогать. Такой уж это человек! Любит, чтобы перед ней мелким бесом рассыпались, а за что, спрашивается?
И тут у нее, Ритки, невольно сорвалось:
— Ты… а ты вот как-то сдружилась же с ней?
Дворникова натянула второй чулок, сунула ноги в тапочки и только тогда отозвалась:
— Какая уж там дружба! Так, от нечего делать. Куда податься-то?.. И потом, нежадная она, Элька. Веселая. С ней не заскучаешь.
Посидела, разглядывая забинтованную кисть правой руки: не замочила ли бинт? и добавила:
— Ничего! Теперь уже недолго осталось. Только бы на завод взяли. В разные укырки не хочу. В большом коллективе работать интереснее.
Помолчали. Задумчивость смягчила крупные черты лица Альмы, а тут она еще и улыбнулась своим мыслям, отчего лицо даже похорошело.
— Может, парень какой подвернется? Пусть и без образования, работяга простой. И некрасивый пусть. Добрый чтобы только был. Заведем кучу ребятишек. Ага, кучу! Чтобы у каждого были братишки и сестренки. Чтобы не мучились, как я.
Дворникова так же внезапно замолчала, как и начала. Собрала свои вещи — мыльницу, полотенце, кивнула через плечо и исчезла за дверью.
Задумалась над ее словами, позабыв о своей стирке. Не такая уж у Альмы, выходит, заскорузлая душа, если она мечтает о ребятишках. И не была бы одна, если бы не сторонилась девчонок. Даже с Лукашевич перестала водиться. Другим матери и пишут, и посылки шлют, и приезжают на свидания, а у нее…
Думала о Дворниковой и ее словах весь вечер.
В эти дни им показали кинокартину «Анжелика — маркиза ангелов». А уже на следующее утро Богуславская обозвала ее маркизой, добавив с ехидцей:
— Ты у нас и впрямь королева, ангел! Разве что крылышков нету.
Богуславская, может, и не заговорила бы, — оказались одни в раздаточной, совпало дежурство. Посмотрела на нее из-за стопы тарелок с удивлением: