Она испугалась:
— Что вы? Как я дочку-то оставлю? Не поеду я никуда. Не смогу.
— А если с дочкой вместе? Разве вам не хотелось бы?
Маргарита вздохнула, поднялась:
— Как не хотелось бы?.. Море бы ей показать, поплескаться в нем… Да нет, не смогу я!.. Пора мне. Еще в магазин забежать.
Задержал взгляд на ее лице. Устала ведь, с ног валится. И не утратила способности помнить о других, думать о них.
Прислушался к ее шагам в коридоре и сделал пометку у себя в записной книжке: «Путевку в санаторий для матери и ребенка». Подумал: «Может, и встретится ей там кто? Не старуха ведь еще!»
Посмотрел на часы. Через семнадцать минут в театре начнется спектакль. Дина приходит в театр за полтора-два часа. И не любит, когда ее отвлекают в это время. Он не должен мешать ей сейчас. Не должен!.. В груди защемило. Вспомнил о дочери и заторопился домой.
Теперь нередко обсуждали училищные события со Светланкой и дома. На этот раз затеяли разговор за ужином. Светка занималась с группой девочек английским и русским языками и принялась, было, рассказывать ему за столом, как это у нее получается. А потом, прервав себя на полуслове, умчалась в прихожую, прошуршала там курткой и исчезла. Только замок лязгнул в дверях. Жена усмехнулась:
— Переманил дурочку в свой стан?
— Почему переманил? И почему дурочку? Светланка не так уж глупа, как мы с тобой думаем. В институте с ней считаются.
— Как же, общественная деятельница! — все так же недобро продолжала Нина Павловна. — А дома можно палец о палец не ударить. Можно на мать все взвалить.
Пообещал виновато:
— Хорошо, я с ней поговорю. Пол и… что там еще — это, конечно, должна она. Надо успевать.
Нина Павловна выслушала со скептической улыбкой. Почувствовал себя под ее взглядом этаким дурачком и замолчал. А жена продолжала:
— Только… кончился для вас этот рай. Я поступаю на работу.
— Как? — он мгновенно забыл о своих чувствах, вглядываясь в лицо жены. — Ты? На работу? Знаешь, вообще-то это правильно.
— Еще бы не правильно! — в голосе Нины Павловны прозвучала уже явная насмешка. — На старости лет…
— Какая старость? Ты о чем?
Но Нина Павловна уже не слушала, торопясь высказать свое. Видимо, чтобы уязвить его, она повторила, что он отстал от жизни, все больше скатывается к прошлому, все носится со своим фронтом, а это теперь уже никому не нужно… Видимо, дает о себе знать деревня, в которой он вырос.
Молчал, обескураженный. Он, действительно, до девятнадцати лет прожил в деревне. А фронт… что же, это у него теперь, наверное, навсегда!
Нина Павловна обратила, наконец, внимание на его молчание, добавила мягче: