Миновали переулок, в котором надо было сворачивать к дому Томки. Здесь был уже район одноэтажных частных домов. Фонарей становилось все меньше. Зато заборы были все выше, все плотнее. Тополя, палисадники, скамеечки у ворот. Последний фонарь горел над бревенчатым домиком с вывеской «Почтовое отделение». К домику прилепилась кабина телефона-автомата. Двери кабины были сорваны, не было на аппарате, кажется, и трубки. Ритка не успела рассмотреть.
Они шли так долго и так быстро, что и в самом деле стало жарко. Наконец Андрей распахнул калитку в каком-то глухом заборе. Прошли под голыми тополиными ветками по двору, поднялись по крыльцу в две ступеньки.
Андрей претворил-таки в жизнь свою мечту — оборудовал «берлогу». Правда, не то чтобы уж очень шикарно, совсем нет! И все же комната приобрела жилой вид. Во-первых, он попросил хозяйку побелить. Во-вторых, велел купить недорогой ткани на занавески для окон. Матрац на кушетку он притащил из; дому, благо, матери не было дома, а хватится матраца она не скоро, может, не хватится и совсем, матрац старый, и мать затолкала его в «темнушку». Покрывало застелить постель и простыню пришлось тоже прихватить из дому. Зато ковер к кушетке он купил, выложил шестнадцать целковых. Рисунок на ковре очень веселый, в комнате стало даже уютно. Стол они с Валеркой застелили пока полиэтиленовой пленкой. А перед побелкой оборудовали еще электропроводку, чтобы можно было включить плитку и настольную лампу.
Когда они с Андреем появились на пороге, Валерка уже хлопотал у стола, а на кушетке, высоко показывая длинные стройные ноги, сидела крашеная блондинка с прической «колдунья» и курила сигарету. Она не встала им навстречу, Андрею кивнула, Ритке подала вялую ладонь с очень длинными, загнувшимися, как когти, ярко накрашенными ногтями, назвала себя:
— Аида.
Ритка не увидела в ее светлых, сильно подведенных глазах никакого интереса к себе, и это помогло побороть смущение. Прошла к Валерке.
— Тебе помочь?
Колбасу и сыр Валерка уже нарезал, теперь чистил селедку. Дурашливо мотнул головой:
— Не пачкай свои божественные ручки. В этом доме трудятся только мужчины… Андрей, посмотри, сварилась ли картошка.
Они растопили плиту и, когда Андрей сказал, что нужно еще подбросить дров, чтооы вскипел чайник, Ритка не подпустила никого из них к дверце. Положила поленья сама и подержала дверцу открытой. На старой квартире в бараке она всегда топила печку сама и очень любила запах оттаявшей древесной коры, острый скипидарный аромат свеженащипанной лучины, любила смотреть на огонь, ощущать его сухое тепло.