Не успела я обрадоваться, когда музыка стихла, как распалившийся Кай завел другую. Мы с гномихой и Одель обреченно переглянулись. Дети хозяйки со все большим интересом поглядывали на дверь, и я их понимала. Ну это ж надо! Представить даже не могла, что у такого идеального с виду существа может быть настолько неприятный голос.
Марибет со вздохом сказала мне, наклонившись к уху:
— Ну вот, теперь его уже не остановишь! Если он до такого состояния напьется, прямо неугомонным становится.
Я тоскливо взглянула на нее. Марибет же продолжала делиться со мной подробностями из жизни Кая:
— В таком состоянии он однажды додумался отыскать где-то лестницу и подняться к моему окну с гитарой. И как не убился только?! Помню, как сейчас. Три часа ночи. Брат только недавно вернулся — ему тогда на работе пришлось задержаться. Усталый, раздраженный. Едва лег спать, как начинается кошачий концерт под окном. Кай тогда всех соседей перебудил. Вэйд, недолго думая, вломился ко мне в комнату, открыл окно и сбросил бедолагу с лестницы вместе с гитарой.
Я ойкнула и сочувственно посмотрела на эльфа, задав поистине идиотский вопрос, учитывая, что сейчас он сидел живой и здоровый рядом:
— Не убился хоть?
— Второй этаж, так что нет, — Марибет, казалось, не заметила глупости вопроса. — Только руку сломал. Но я сразу за целителем нашим побежала. Так что ничего страшного не случилось. Потом я Кая ругала на чем свет стоит за то, что на рожон полез. Ведь братец мой просто бешеный бывает, если его что-то раздражает!
Я нервно сглотнула, зная, что моя скромная персона как раз таки подходит под это определение. Марибет же, не заметив реакции, продолжила:
— Так думаешь, хоть какой-то урок извлек из этого? — она с доброй укоризной посмотрела на своего незадачливого возлюбленного. — Не успела рука зажить, так он пришел налаживать отношения с Вэйдом. В знак примирения принес собственноручно написанный портрет моего братца, — она прыснула со смеха, зажав рот ладошкой. — Ты просто не видела этот портрет! — сказала, заметив мой недоуменный взгляд. — Вэйд решил, что над ним издеваются, и надел этот самый портрет ему на голову. А потом с лестницы спустил. Кай тогда ногу вывихнул.
Ничего смешного я в этом не увидела, представив себя на месте бедного эльфа. Это что, если я чем-то разозлю напарничка, он и со мной так бесцеремонно поступит?
— Как можно так поступать с кем-то всего лишь из-за того, что картина не понравилась? — голос прозвучал громче из-за возмущения таким произволом.
Лица всех за столом, даже Габриэля, почему-то отразили ужас. Не успела я насторожиться, не понимая причины такой реакции, как песня оборвалась на полуслове, и Кай с маньячным блеском в глазах подался ко мне: