Вспыльчивый. Раздражительный. Надменный. Пожалуй, некомпетентный. Определенно некомпетентный, ранее они любили поучать его газетным терминам. Не умеет делиться полномочиями, окружил себя фаворитами вроде Бенгтзон…
Когда зазвонил телефон, Шюман подскочил на стуле от неожиданности.
– Послушай, – сказала Анника Бенгтзон. – Я тут додумалась кое до чего. По данным ЦЦБ, акции поменяли владельца 24 июля.
Абсолютная тишина воцарилась в комнате. Шюман расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке, распахнул ворот.
– Ты говорила это, – буркнул он, положив руку на лоб.
– Поэтому я позвонила одному парню, с которым встречалась там сегодня утром, и проверила мою догадку, и он подтвердил ее.
Она замолчала, вместо ее голоса он услышал треск и шорохи в трубке, грохот автомобиля.
– Что? – с трудом выдавил он из себя.
– В ЦЦБ уходит три дня на регистрацию изменения владельца.
Шюман сник, призвал на помощь все силы, чтобы не распластаться на письменном столе.
– Все равно не годится, – промямлил он. – Это дает нам 21-е число.
– Три рабочих дня, – уточнила Анника Бенгтзон. – 24 июля был понедельник. Сама продажа имела место в среду на предыдущей неделе.
Время остановилось, тишина распространилась на весь мир, эхом отдалась в его голове. Андерс Шюман поднял взгляд, посмотрел в сторону редакции:
– А, значит…
– Торстенссон продал свои акции 19 июля, за день до оглашения полугодового отчета, – сказала Анника Бенгтзон. – Послушай, я получила адрес нацистки и хочу попробовать добраться до нее, не возражаешь?
В его голове царил полный хаос, он пытался осознать услышанное.
– 19-е? 19 июля? Это правда?
– Да. Кстати, было же время отпусков, и регистрация могла затянуться еще на день, но сама продажа наверняка произошла самое позднее 19 июля.
Волна облегчения затопила тело Шюмана, мешала дышать.
– Ты абсолютно уверена?
– Насколько это только возможно. Как нацистка?
– Что?
– Я могу поехать к Ханне Перссон в Катринехольм, ее выпустили сегодня утром. На это уйдет только 56 минут поездом Х2000, небольшой разговор о жизни и смерти.
Шюман мог бы отправить ее даже на Гавайи.
– Поезжай, – сказал он.
Его переполняли эмоции, казалось, он вот-вот лопнет от восторга. Надо же! Этот Торстенссон, наверное, считал себя очень ловким или просто-напросто был ужасно трусливым, колебался до последнего момента.
Шюману вряд ли когда-либо удастся узнать это.
Он потянулся к телефону, набрал прямой номер продюсера и ведущего общественно-политической программы телевидения Швеции, сориентированной на журналистские расследования, нацеленные исключительно на народных избранников и властей предержащих.