Мое платье не предназначено для того, чтобы я оказалась в нем в объятиях мужчины. Или предназначено? Потому что разрезы на каждой стороне обнажают мои бедра, а жар от его руки на моей коже возбуждает желание, которое я отталкивала годами, и которое заставляет меня закрыть глаза.
Он нежно поглаживает меня пальцами, взад-вперед по верхушке моего бедра. От этого так чертовски хорошо, что я теряюсь в удовольствии. Тянусь к нему, и его рука падает между моих бедер, заставляя меня ахнуть.
— Извини, — говорит он, убирая конечность.
Потянувшись, я вернула его руку туда, где она была.
— Не переставай прикасаться ко мне. Пожалуйста. Это приятно. Я давно не чувствовала ничего интимного.
Мои глаза все еще закрыты, когда я говорю ему это, но последовавшая тишина и напряженность его руки на моей коже — его нерешительное прикосновение — помогает мне достучаться до него. Кажется, он победил, не так ли? Он привел меня туда, где я ему нужна. Он хочет большего, когда я смотрю в его глаза.
— Задери платье вверх, Саша.
Я не ожидала этой команды. Но это приказ. Он даст мне то, о чем я прошу, но это будет не бесплатно.
— Сделай это, — говорит он. — Ты весь день отталкивала меня. Жаловалась на мои поцелуи и грозилась сломать мне пальцы. И теперь ты здесь, у меня на коленях. Уязвимая и нуждающаяся. Поэтому, если это то, чего ты действительно хочешь, тебе придется участвовать. Я не заставлю тебя поддаваться. Не буду использовать твое желание узнать о Нике, или плохой день, или панику, которая, кажется, захватывает тебя с головой... Если ты хочешь меня, покажи это.
Что я и делаю. Без размышлений или понимания. Я просто хочу этого. Моя рука тянется к шелковистой ткани платья, сбившегося между ногами, и я тяну его вверх. Дюйм за дюймом, пока прохлада воздуха не пробегает по моим кружевным трусикам.
Джекс облизывает губы, пока наблюдает.
Жар, который я начинаю чувствовать, охватывает за секунду.
— Что мне сделать теперь? — спрашиваю я.
Его рука скользит по внутренней стороне моего бедра, и влажность собирается лужицей между ног.
— Раздвинь ноги.
Я громко сглатываю, когда до меня доходит его просьба. Мне хочется повиноваться. Так сильно. Хочется, чтобы он исправил все, что было не так с этим днем, и, трахнув меня в машине, стер позор моей неудачи в колледже и преследующие сожаления, которые остались у меня из прошлого.
— Мне страшно.
— Мы можем остановиться, если хочешь.
— Нет, — шепчу я, когда раздвигаю бедра на дюйм. Прохладный воздух проникает дальше, пробираясь к мокрому пятну на моих трусиках. — Я не боюсь тебя. Я боюсь сдаться.