Слоун была тихой все утро. Я был уверен, что так она реагировала на то, что я исчез на некоторое время прошлой ночью. Мне нужно было собрать мысли воедино, все обдумать. Вид тех букв на моем боку напомнил мне о моей цели, моей миссии. И я должен был выполнить ее, хоть мне и нравилась Слоун, и я чувствовал себя виноватым за то, что делал с ней. Точка. Если бы я рассказал ей все, она, может быть, даже поняла. Но я этого никогда не узнаю, потому что я не могу ей рассказать. Я не могу доверить ей это. Она могла все разрушить, и это был риск, который я не мог принять.
Как только она проснулась и сказала, что ее нога была в порядке, я предложил ехать дальше. Была суббота, поэтому у нее, возможно, не было планов, но они были у меня. Мне нужно было вернуться к работе. И мне необходим был сон, так как я не спал прошлой ночью.
Когда мы были в часе езды от Саванны, начал накрапывать дождь, поэтому я выключил музыку и съехал на обочину, чтобы поднять верх. В то время как я выезжал обратно на шоссе, до моего слуха донесся урчащий звук.
— Дерьмо, черт подери! Какой же я дурак! — сказал я вслух, как только начал изучать знаки, которые мы проезжали по межштатной автомагистрали.
— Что? — спросила меня Слоун озадаченно. — Почему ты дурак?
— Ты же даже не завтракала. И я уверен, ты голодна.
Она пожала плечами.
— Я в порядке. Ничего страшного.
— Перестань быть такой согласной. Тебе нужно четко говорить мне, чего ты хочешь.
— Серьезно, я в порядке. Это не…
Она была такой милой и понимающей, что заставляло меня чувствовать себя еще хуже по поводу того, что я сделал. Что я делал…
— Слушай, я чувствую себя дерьмом, и ты только все усугубляешь. Назови меня эгоистичным ублюдком. Скажи мне остановить машину и наполнить едой, твой чертов живот. Ударь меня кулаком в ногу. Сделай что-нибудь! — Моя напыщенная речь получилась злее, чем я подразумевал. Я мог сказать это по надутому выражению, которое сейчас заволакивало черты лица Слоун.
— Отлично, — сказала она. Она была в нерешительности мгновение, прежде чем потянулась через сиденье и ударила меня кулаком в ногу. И это не был слабый удар маленькой девочки. Это был удар, который она, возможно, отвешивала тому своему йети-подобному брату. — Остановись у ближайшего ресторана и накорми меня завтраком, ты, эгоистичный ублюдок.
В ее голосе была искренность — настолько много, что это наводило меня на мысль, что в ней самой была злость, которую нужно было выпустить наружу, без сомнений, результат прошлой ночи.